Долгих полминуты Салгаир хранил молчание. Как будто хотел поиздеваться над нетерпеливостью более молодых Кангов. Наконец он отмер:

— Корт, — медленно и раздельно произнёс Канг Тергата.

По шатру пронёсся вздох, как будто люди, до того затаившие дыхание, позволили себе выдохнуть. Улгерн что-то зашипел. Многие Канги хмурились. Только при взгляде на их реакцию, до Корта дошло: нет, он не проиграл. Случился пат.

— Итого: за Улгерна — пятеро. За Корта — пятеро, — подытожил Лурн.

Канги были мрачнее туч. Схватка, которую многие ждали долгие недели, которая должна была решить судьбу народов и возвысить одного из них на небывалую высоту, завершилась ничем.

Все молчали. Решения не было.

— Раз у нас патовая ситуация, думаю, нам не помешает ещё один человек, который сможет голосовать, — неожиданно нарушил тишину Салгаир. — Нам стоит согласиться на предложение Юты.

— Но мы же решили, что ей сперва стоит заняться открытием Врат. Пока она не выполнит того, что нам было обещано, мы не можем ей доверять, — почти прорычал в ответ Улгерн.

Салгаир остался спокоен.

— Если мы поступим по-твоему, то так и не сможем решить возникшую проблему. К тому же ты — заинтересованная сторона. Не думаю, что сейчас ты вправе принимать решения о том, кому участвовать в голосовании, а кому — нет.

Улгерн расправил плечи, его глаза метали молнии. Он вытянул в сторону Салгаира руку.

— Согласен с многоуважаемым Салгаиром, — вдруг громко произнёс Гвирн. — Ваша мудрость хорошо известна и не вызывает сомнений.

— Согласен, — вторя ему, произнёс Лурн.

— Другого выхода, кажется, нет, — неожиданно подтвердил Амдир.

Никто из Кангов не стал спорить. Молчаливо они дали своё согласие. Корт видел, как Улгерн скрипел зубами, но проглотил это. Ему не оставили выбора.

До Корта не сразу дошло, что происходит. А когда дошло, на него словно снизошло озарение. Всё происходящее вдруг стало кристально ясным. Улгерн с треском проиграл. И это было предрешено.

Среди Кангов наибольшим влиянием пользовались двое: Улгерн и Салгаир. Они были самыми старшими, а в обществе атлургов это многое значило. Это означало, что они обладают самым большим опытом и огромным багажом накопленных знаний. А это, в конце концов, даёт глубокую мудрость. Все атлурги понимали это. Потому почитание старости было в их обществе непререкаемой константой.

В первую очередь поэтому двое самых пожилых Кангов с самого начала заняли главенствующую позицию. Их слушали и с ними соглашались.

К тому же, что касается Салгаира, то за время похода у него сложилась репутация человека опытного и взвешенного. Способного сглаживать углы и разрешать конфликты даже между самыми непримиримыми сторонами.

И, конечно, старик знал об этом. Дедушка с мудрыми и добрыми глазами оказался гораздо хитрее и дальновиднее, чем многие ожидали. Вероятно, он знал обо всех раскладах между Кангами. Знал о том, что они сговорились, пытаясь выдвинуть вперёд Улгерна. И понимал, что шансы поставить Корта во главе армии невелики.

Именно поэтому сегодня он до последнего дистанцировался от происходящего. Он не использовал своё влияние, когда мог, и позволил Улгерну полностью завладеть ситуацией. Намеренно не стал ничего предпринимать, когда Юту выдворяли из палатки. Он выжидал, чтобы воспользоваться своим влиянием в тот момент, когда это принесёт наибольшую выгоду. И сейчас, когда Канги действительно не знали, что делать, он вынул этот козырь из рукава. Теперь никто не смел с ним спорить.

Убедившись, что одобрение большинства на его стороне, Салгаир произнёс:

— Приведите Юту и её человека.

Избранника от Лиатраса звали Арсал. Это был невысокий худой мужчина с военной выправкой. После того, как Юта представила его правителям народа, голосование не заняло много времени.

— Итак, — Корт выступил вперёд и хрустнул костяшками пальцев, — вот мой план.

Это была последняя ночь перед сражением. Завтра решится судьба народов Нибелии, каждого атлурга и лиатрасца. Юта сидела перед гигантскими Вратами в Канор и бездумно смотрела на них.

Ночь была тиха. Ветра по-прежнему не было. Может, Корт был прав. Может, горы, окружающие долину, укроют их от бури, и им удастся выжить. В голове было пусто. Страха Юта не испытывала. Как и вообще никаких эмоций. Как это могло быть? Может, за месяцы непосильного напряжения она просто перегорела?

По привычке жрица крутила в пальцах мамин кулон. Был ли он ключом, которым она не смогла воспользоваться, или бесполезной побрякушкой, она не знала. Да это больше и не имело значения. Юта вслушивалась в звуки готовящегося к битве лагеря за спиной. Она видела отблески огней на поверхности створок. До слуха доносились обрывки разговоров, лязг затачиваемых аслуров. Этой ночью никто не спал.