Вероятно, именно поэтому мне кажется, что я тону. Потому что он ни разу не спросил, чего хочу я. Каждая минута каждого дня, который мы провели вместе, была посвящена ему. Его жизни. Его карьере. Неужели для него моя жизнь так незначительна? Или ему просто плевать?

— Джейк?

Он останавливается в дверях. Говорит Сандре подождать минуту, прежде чем отвести телефон от уха и обратиться ко мне.

— Да, детка?

Детка.

— Ты знаешь The Proclaimers?

— Группу?

Я киваю.

— Да.

— Я слышал о них.

— Тебе стоит послушать их альбом «Sunshine on Leith». У них есть несколько песен, которые, я думаю, тебе понравятся. Знаешь… от твоего страха перед вертолетом.

— Я послушаю.

Он подмигивает, и его губы изгибаются в улыбке.

Эта улыбка… она стоит того, чтобы на нее смотреть.

Чтобы запомнить.

Чтобы лелеять.

Но именно звук закрывающейся за ним двери и ощущение удара в живот приводят меня к…

Стадия 5: Принятие.

Наша история могла бы стать любовным романом. Я имею в виду, у нас были задатки чего-то великого — я нашла своего Того Самого Парня. Влюбилась в него. Он тоже…

У нас была химия. Влечение. Секс. Мы узнали его на шестьдесят процентов, выяснив, почему Джейк вел себя как мудак. Затем он искупил свою вину.

Я примерила на себя роль девицы в беде.

Он делал всякое милое дерьмо, например, перебирал мои волосы, купал меня в ванне и шептал: «шшш, я рядом».

Мы танцевали. Ходили на свидание. Смеялись. Разговаривали. Сближались.

Я теряла голову. Он ухмылялся.

Я падала. Он ловил.

Я носила его рубашку. Он надевал ее на меня.

Да. Все это было у нас.

Почти.

Проблема в том, что мы упускаем самое лучшее…

Гребаное «долго и счастливо».

Глава 29

— Он не приедет за мной! И не позвонит! Он меня не любит!

Я падаю поперек кровати рядом с Эмили и утыкаюсь лицом ей в плечо. Мне нужны ее объятия. Вместо этого она отстраняется и встает.

— Ради всего святого, Пенелопа. Ты дома всего три часа. Остынь.

Я знаю, что Эмили злится на меня. Черт возьми, я сама на себя злюсь. Сбежать, даже не попрощавшись? Типичная е*анутая героиня. А я всегда гордилась тем, что не являюсь типичной героиней. Но при первой же возможности я сбежала. И вот я здесь — снова дома, в Миссисипи. Грустно, потому что я скучаю по Джейку. И злюсь, потому что он еще не примчался умолять меня вернуться.

Какого хрена со мной не так?

Миллионы женщин убили бы за свободные отношения с таким мужчиной, как Джейк Суэггер. Я? Неееет… Я влюбилась…

Почему я считаю, что мое сердце так важно? Кого волнует, если его раздавят? Джейк — красавчик. Великолепен в постели. Богатый. Умный. Веселый. Милый. Сколько замужем за мужчинами, которые даже наполовину такие?

Дурацкое сердце.

Но сейчас речь не обо мне, а об Эмили, которой нужно протянуть мне руку и стать лучшей подругой. Если это означает лгать или сделать что-то экстремальное, лишь бы заставить меня чувствовать себя лучше, то именно это от нее и требуется. Но когда я говорю ей об этом, она закатывает глаза.

— Чего ты хочешь? Хмм? Чтобы я полетела в Чикаго и подкинула пакет с горящим собачьим дерьмом ему на крыльцо?

— Да, — выпаливаю я, не раздумывая.

Она прислоняется к комоду и, прищурившись, смотрит на меня. Даже после всех этих лет я все еще не привыкла к тому, какими жуткими становятся ее светло-серо-голубые глаза, когда она так щурится.

— Знаешь, кто ты, Пенелопа? Лицемерка.

В шоке я сажусь на кровать.

— Ли-лицемерка? Т-ты только что назвала меня ли-лицемеркой?

— Именно так я тебя и назвала. И прекрати свое театральное заикание. Здесь нет никого, кроме нас.

Со скучающим видом она затягивается вейпом. Она даже не вейпит. Она делает это просто потому, что у него вкус черники, и она утверждает, что это помогает обуздать ее аппетит. Она также утверждает, что ей нужно сбросить пятнадцать фунтов. Что просто смешно.

— Какая же я ли… ли… я даже не могу этого произнести. — Скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь от нее.

Она раздраженно выдыхает — чересчур драматично, если хотите знать мое мнение, — и перекидывает свои длинные черные волосы через плечо.