— И не одного, а трех, но это неважно, — отрезал он. — Один гражданин, из тех, о которых вот этот субъект говорит с таким презрением, увидев туберкулезного, так разволновался, что даже расплакался.

За мигающие огни реклам, освещавших темный силуэт города, пробежав по небу, упала луна. Я вспомнил небо Чукуровы — края моего детства. То ли небо на Чукурове ближе к людям, то ли люди на Чукурове ближе к небу, только, когда ночью подымаешься спать на плоскую крышу дома, до неба — рукой подать.

Вернулся маленький человек.

— Обещал жениться, обманул, бросил, — сообщил он.

— Девушка? — поинтересовалась трубка.

— Нет, женщина.

— Будто с Марса спустился! Можно подумать, такое не каждый день случается? Странно, что вы не утратили способности интересоваться чужим горем, удивляться, жалеть.

— Представьте, не утратил.

— Ну валяй в том же духе.

— И буду.

— Наверное, пару стаканчиков опрокинул и расхрабрился. Тоже мне герой!

— Герой… А если бы эта женщина была вашей дочерью или женой?

— Не была бы.

— Почему ж «не была бы?».

— Не допустил бы!

— Не следует ли расценивать это явление как наш национальный позор?

Трубка вскочила с места.

— Подстрекать вздумал?

— Не «вздумал», а вздумали.

— Не у тебя ли мне учиться, как разговаривать?

— Не у меня, так у другого, но вам это необходимо!

— Молчи, разговаривать с тобой больше не желаю! — взбешенно воскликнула трубка и удалилась на другой конец катера.

— Дрянь… — пробормотал маленький человек. От него, действительно, пахло араком. — Один: «А мне что?», другой: «А мне какое дело?». Вот и получается: мне что, тебе что, нам что… А потом? Где же патриотизм, любовь к нации… Спекулянт паршивый.

Луна, спокойное море, мерный рокот мотора, огни реклам над темным силуэтом города…

Шухут набивал льдом ящик для мороженого, посыпал лед солью и время от времени поглядывал на жену. Она в задумчивости сидела поодаль, ставя бог весть которую по счету заплату на рубашонку своего седьмого сына.

— О чем мечтаешь? — спросил Шухут жену. — Уж не о том ли, как твой сын станет доктором?

— Не я, а ты об этом мечтаешь, — улыбнулась жена.

— Что правда, то правда. Врать не стану… Будет и у нас собственный домик и хорошая одежда. Пойду в лучшее кафе, положу ногу на ногу и стану потягивать кальян. Шутка ли — отец доктора?!

Жена положила шитье на колени, потерла глаза.

— А я иногда вижу сон… — сказала она. — Знаешь особняки врачей на проспекте Абидинпаша?.. Так вот. Живем мы в одном из этих особняков, притом в самом красивом. У дверей висит дощечка… Эту дощечку я каждый день буду чистить и свекровью хорошей буду… внуков сама вынянчу.

— А я… — отозвался муж, — каждый день в полдень буду гулять с внуками по парку. Детям, как цветам, нужны хороший воздух, солнце.

— …И полы сама у них буду мыть, и белье их стирать, и штопать. Чужому человеку нельзя доверить, сделает кое-как…

— Будет у нас с тобой отдельная комната… От них не убудет, если мы станем с ними питаться… К тому времени мы уже состаримся.

— Хоть умрем спокойно, как людям положено. Прах наш не будет опозорен.

— Не в этом дело. Если мой сын станет врачом, и я смогу на радость друзьям, на зло врагам, положив эдак ногу на ногу, курить кальян, тогда я и на тот свет пойду с легкой душой!..

— Они будут кушать ножом и вилкой.

— А не опозорим мы их, коли люди к ним придут?

— Нашел о чем беспокоиться… Уйдем в свою комнату и будем посиживать.

— Да, да, гостям показываться не станем. Как придут гости, заберемся к себе, запремся на ключ… А если кофе попросят?

— Сварим, приоткроем дверь, подадим — и все. Разве можно без кофе?

— Не в этом дело. А вот на радость друзьям, на зло врагам, положить бы эдак ногу на ногу и выкурить кальян, а потом, если Аллаху будет угодно, можно и богу душу отдать…

И он принялся ворошить лед своими сильными, жилистыми руками.

— Послушай, — сказал секретарь тюремной канцелярии узнику, помогавшему ему в работе, — скоро сюда прибудет твой учитель.

— Мой учитель? — удивился юноша. — У меня нет никакого учителя.

— А Назым Хикмет…

— Не может быть! — воскликнул молодой человек, не смея поверить услышанному. Неужели здесь, в тюрьме, суждено сбыться его мечте поговорить с великим поэтом!