Он не просто скучал, страдал, усердно вычёркивая дни на календаре до момента встречи.

Свидание было настолько радостным и бурным, что началось со слёз.

Потом что-то пошло не так. То ли земную ось перекосило, то ли там, наверху, Создатель что-то в сценарии их судеб перепутал.

Снова пришла осень. Только теперь Лёнька шуршал и хрустел листьями совсем один.

Перемены в их отношениях наступили в середине сентября, когда Мила неожиданно и резко стала избегать встреч, ничего толком не объясняя.

Впрочем, о причинах нечего было гадать. Она вдруг пересела за Витькину парту. С ним же ушла домой.

Назвать такую метаморфозу изменой или предательством было невозможно. Мила ничего ему не обещала. В любви тоже никогда не признавалась.

Это Лёнька постоянно твердил о своём чувстве. Может только из-за этого девочка приняла детскую влюблённость за настоящее чувство?

На шестнадцатый день рождение его не пригласили.

Юноша весь вечер, пока гости не разошлись, пока не погас в окнах свет, стоял во дворе, надеясь на чудо, которого так и не произошло.

Осень наступила не только как сезон года.

Листья, окрашенные в пурпур обливающейся кровью души, облетали с его первой любви.

На следующий день Лёнька решился на серьёзный, откровенный разговор с Милой.

Девочка колебалась, прежде чем впустила его в квартиру, усадила в кресло и будничным голосом сказала, что пора понять, она любит другого, и это не обсуждается.

– Прости, Лёнечка, я же не виновата, что влюбилась.

– Значит, меня ты не любила?

– Я же честно говорила, что не знаю. Мне с тобой было хорошо. Но настоящие чувства оказались совсем другими.

– Ты уверена, что они настоящие?

– Наверно я его и раньше любила, только не до конца понимала это.

– Как же ты об этом узнала? Мы целый год вместе, что-то я никаких особенных чувств между вами не замечал.

– Лёня, я не хочу выяснять отношения. Поверь, мне тоже непросто. Мама сказала, что первая любовь обычно быстро кончается, что её нужно пережить, как ненастный сезон года, а потом о ней помнить, как о самом светлом в жизни чувстве. Я никогда не забуду, как ты меня спас, как учились целоваться, как мечтали о счастье. Даже если мы любили друг друга, наверно выросли из этого незрелого чувства. У нас же с тобой ничего не было, мы только целовались, и всё.

– Ты шутишь, Мила, как это ничего?

– Я имела в виду, ничего серьёзного, взрослого.

– Разве может быть что-то, весомее самой любви? Ты же совсем не знаешь Витьку. Уверена, что он действительно любит тебя?

– Прости. Мне очень жаль, что так вышло, но обсуждать наши с ним отношения с тобой я не хочу. Давай останемся друзьями. Ты очень хороший. Наверно даже лучший. Но оказалось, что не это главное. В том, что люблю Витю, я ни секунды не сомневалась.

– Видно, недостаточно хорош. Скажи, Мила, чего ты в нём нашла такого, чего нет у меня?

– Я не знаю ответа. С Витей у нас не так, как с тобой. Когда мне исполнится восемнадцать, мы поженимся.

– Значит, не передумаешь!

Мила покачала головой, выражая тем самым решимость, глаза её сверкали влагой наворачивающихся слёз, и открыла дверь, чтобы выпустить Лёньку.

Честно говоря, девочка сама себя не понимала. Она стояла с обратной стороны двери и ревела.

Это был самый тяжёлый, самый бессмысленный год в его жизни. Лёнька поклялся: ни за что и никогда не связываться с девчонками, не верить им, и не любить.

Как же нелепо и нелогично устроена жизнь, если каждый из нас, глядя на один и тот же предмет, видит его по-разному.

Разве можно не заметить, даже пренебречь направленными на тебя нежными чувствами, – размышлял Лёнька, – её влюблённые, до невозможности счастливые глаза… не могли же они обманывать.

Лёнька отчётливо видел искренность и честность, с которой Мила прижималась к нему, испытывая настоящий восторг от единения. Какая сила должна была вмешаться в их отношения, чтобы походя разорвать эту волшебную связь?

Что он может сделать, чтобы показать любимой, насколько она дорога ему?

Лёньке хотелось вернуться к прошлому, выяснить отношения, объяснить ошибочность Милкиного поступка, – она просто не понимает…

Время шло, но легче не становилось. Умом юноша сознавал, что придумал для себя замечательную сказку с красивым сюжетом, но она неожиданно начала жить самостоятельно, независимо от его желаний, не дождавшись, когда естественным образом последует романтическое продолжение.

Любимая девочка решила жить и чувствовать иначе, что оказалось для него чрезмерно болезненным.