Берт Хеллингер [36] говорит – и я согласен с ним целиком и полностью, – что ребенок при разводе должен воспитываться той половинкой, которая меньше жалуется и ругает другую. Если следовать этому правилу, выходит, что сейчас ребенок в подавляющем большинстве случаев воспитывается не тем родителем, а именно матерью, от которой ушел муж. Такая мать должна четко понимать, что в личной неудаче нельзя винить всех мужчин вообще, и поэтому неправильно полностью демонтировать в сознании ребенка фигуру отца.

Внешними признаками фрустрации являются недостаточное внимание к ребенку, недостаток кожного контакта (слишком малое количество прикосновений и поглаживаний), быстрое и нетерпеливое вскармливание, быстрое отрывание от груди или вообще отказ от вскармливания грудью. По натуре своей суетливые, занятые кучей других проблем матери ведут себя так по отношению к детям постоянно, не руководствуясь при этом злыми намерениями. В наше время, когда суета является нормой жизни, а деньги постоянно соотносятся со временем, плохо обстоят дела с тесным телесным и духовным контактом мать-ребенок, а ведь без чувства любви и признания ребенок не может нормально развиваться.

Из-за суетливости и фрустрации матери у ребенка начинает развиваться чувство безнадежности и бесперспективности. Первое послание, полученное ребенком от матери, – это неприятие и привычка терпеть «жизненные трудности», и эту «ипотеку» ему придется тащить через весь свой путь. Такой человек станет типичным пессимистом, чаша жизни которого будет всегда полупустой, потому что с самого начала она не была наполнена до краев. Тот, кого с детства научили смотреть на жизнь через темные очки пессимизма, в итоге и привносит в нее пустоту и враждебность.

Чтобы вынести все тяготы такого положения, ребенок быстро учится следующей стратегии: он заранее не ожидает от жизни многого, а уж тем более не ждет чего-то прекрасного, не ожидает любви. Поскольку он не научился верить в себя и в свой успех, то в худшем случае он даже не пытается стать самостоятельным, а наоборот, только убеждается в своих же негативных предсказаниях – «меня ждут сплошные трудности и неудачи». Длительная фрустрация подобного рода, конечно же, приводит к депрессии.

Фрустрация матери на раннем этапе развития ребенка приводит к сознанию собственного бессилия у последнего. Он не учится брать, хватать и требовать, поскольку заранее не ожидает, что ему вообще что-то достанется. Для выживания в этой бесперспективности он иногда из своей беды делает добродетель. Скромность и непритязательность становятся идеологией, из которой даже вырастает моральное преимущество. Однажды все те, кто имеют смелость брать и требовать что-либо для себя, становятся плохими, а сам депрессивный и фрустрированный человек возвышается над ними. Нередко такие люди выбирают для себя профессии помощников, притом самые малооплачиваемые. Делается это для того, чтобы не отказывать своей привычке – ничего не брать, но много отдавать. Такой человек постоянно жертвует собой, поскольку это единственное, чему он научился в жизни. Почему в нашем обществе подобных людей с синдромом «добровольного помощника» совершенно беззастенчиво используют, относится к другой теме разговора.

Несомненно, таких людей предостаточно и они живут нормально в своем образе до тех пор, пока могут выполнять все требования, поставленные перед ними. Если же требования повышаются, заходят за все возможные рамки, или человек сам устает от всех немыслимых обязательств, взятых на себя, то это и приводит к болезням – хронической усталости и апатии, для которых сейчас существует термин «burnout» – то, что раньше называлось «сгорел на работе». На фоне хронической усталости развивается чувство вины за плохо сделанную работу, это замыкает круг, и такой человек заболевает депрессией. Наряду с пессимизмом и безропотным смирением в таком человеке развивается чувство собственной неполноценности: «Я не достоин ни любви, ни уважения, ни денег». Маленький ребенок не имеет возможности сравнивать – он видит перед собой лишь своих жестких, угрюмых родителей. Позднее в своем партнере он будет искать и найдет тот же самый образ: ничего светлого. Отсюда вырастает чувство, что он недостоин жизни вообще. Тот, кто свое существование осознает как вину, постоянно вынужден извиняться и заглаживать свои «грехи». Человек постоянно жертвует собой, искупая «вину», но поскольку такое самопожертвование не может продолжаться вечно (человек устает), то единственный оставшийся выход – это уход в депрессию.

Избалованность, чрезмерная заботливость

Другим крайним случаем является чрезмерная избалованность, когда мать не дает ребенку никакой самостоятельности и желает, чтобы ребенок ее всегда оставался дитятей, которого нужно нянчить. Такая мать слишком долго разговаривает с малышом на преувеличенно детском языке и дарит большее количество нежности, чем необходимо для нормального развития. Порой дело у таких матерей доходит до того, что она с большей радостью будет нянчиться с больным повзрослевшим ребенком, чем иметь дело с самостоятельным взрослым человеком. Речь идет чаще всего о матерях, которых покинул партнер или которые потеряли другого ребенка, то есть о женщинах, имеющих депрессивную структуру. Заботливые матери по вполне понятным причинам боятся, что с ребенком случится нечто подобное, и окружают его чрезмерной заботой, не давая при этом возможности самостоятельно развиваться.

Взросление и возмужание ребенка для таких матерей становится настоящей катастрофой. Они пытаются всеми силами удержать его, не отпуская в самостоятельный путь, и вот такими благими намерениями добиваются порой обратного результата.

В мифологии эта вечная проблема нашла отражение в историях об Ахилле и его матери Тетисе, о Парсифале и Герцелойде. Отец Парсифаля Гарчмурет погиб в рыцарском поединке, и мать всеми силами старалась отвратить своего сына от карьеры рыцаря: она одевала его в девичьи платья, ограждала от общения с мужчинами, запрещала ему задавать вопросы взрослым и скрывала от него знания об окружающем мире. Своим поведением Герцелойда добилась обратного. Однажды Парсифаль увидел трех рыцарей в доспехах и, приняв их за богов, умчался за ними прочь из дому. Предоставленный сам себе и окружающему миру, он оказался совершенно беспомощным, и большую часть своей жизни страдал от воспитания, данного ему матерью и ее дворовым окружением.

В современном мире практически все происходит так же, как в мифе о Нибелунгах. Только малыш чуть захнычет, мать сразу же тащит его к груди. Данный образец закрепляется в сознании ребенка: любое проявление жизни, любое его высказывание тут же должно подтверждаться кормлением – человек привыкает есть по любому поводу. Если учесть, насколько развита индустрия быстрого питания в Европе и Америке, неудивительно, почему большое количество детей страдает от излишнего веса. Если любое проявление радости и энергии тут же накрывать нежностью и заботой, то это вредит здоровому развитию человека.