Полковник Бек и другие члены правительства Варшавы еще за неделю до начала войны считали, что громкие угрозы и воинственные жесты германских империалистов - это война нервов. Если настоящая война и неизбежна, казалось им, то она начнется лишь через несколько недель.

Поскольку в последние дни перед нападением на Польшу я находился уже в Берлине, то, характеризуя обстановку в Варшаве, сошлюсь на посла Франции Леона Ноэля. Он, например, пишет о том, что за несколько недель до начала войны один французский банк предложил Польше крупный кредит для закупки современного оружия. Но, полагаясь на оценку обстановки польским министром иностранных дел, тогдашний главнокомандующий вооруженными силами Польши маршал Рыдз-Смиглы в течение нескольких недель медлил с тем, чтобы воспользоваться кредитом. Он, следовательно, исходил из того, что время еще есть.

Указанной точкой зрения польского руководства, видимо, объясняется и то, почему оно не раз столь хладнокровно уступало нажиму со стороны правительств Великобритании и Франции, требовавших не спешить со всеобщей мобилизацией. Она была объявлена лишь к полудню 30 августа и началась в 0 часов 31 августа. Ноэль подтверждает, что военное нападение гитлеровской Германии произошло совершенно неожиданно для Польши на второй день после начала мобилизации, и польские вооруженные силы уже не успели полностью отмобилизоваться.

Начало страшной второй мировой войны

Объявления войны не было. Вопреки правде, Гитлер без зазрения совести утверждал, что первыми открыли огонь поляки, а он, Гитлер, лишь ответил на него. Чтобы этому поверили, по его приказу инсценировали пресловутое "нападение на радиостанцию пограничного немецкого города Глейвиц". В то время как английский и французский послы в Берлине поздно вечером 31 августа лихорадочно вели переговоры в германском министерстве иностранных дел и отправились спать в надежде, что военные действия все еще можно предотвратить, все наземные, морские и воздушные силы гитлеровской Германии были уже полностью готовы к нападению. Между четырьмя и пятью часами утра 1 сентября над Польшей разразилась катастрофа.

Военная обстановка принимала гибельный для Польши характер. Французский посол, который в последние дни существования буржуазной Польши поддерживал постоянную связь с ее правительством и верховным командованием вооруженных сил, отмечает, что с самого начала в тылу польских армий, все еще в значительной мере находившихся в процессе мобилизации, действовали заброшенные с воздуха диверсионные отряды, а также подрывные группы "пятой колонны". Ноэль пишет, что "...железнодорожное сообщение функционировало чрезвычайно плохо; колонны и грузовики на марше подвергались нападениям; то и дело обнаруживались повреждения железнодорожных путей, линий телеграфной и телефонной связи. Выполнение военных приказов командования было чрезвычайно затруднено. Воинские части были изолированы друг от друга..."

С первых часов агрессии Варшава пыталась побудить своих союзников к немедленным отвлекающим военным действиям. Особенно важными являлись бы отвлекающие удары военно-воздушных сил. Это могло бы заставить германских империалистов снять с польского театра военных действий хотя бы часть своих военно-воздушных сил. Но правительства Франции и Великобритании все еще следовали каким-то эфемерным "посредническим планам" итальянских фашистов.

Когда же наконец Великобритания и Франция все-таки объявили 3 сентября 1939 года войну агрессору, военное положение Польши, по оценке французского посла, представлялось уже безнадежным. И все же они не оказали военной помощи находившемуся в отчаянном положении союзнику. К этому времени, пишет Ноэль, "польские армии были уже разбиты, дивизии опрокинуты и изолированы друг от друга. В то же время танковые дивизии (германо-фашистские. - Авт.) неудержимо катились вперед... Так они наводнили всю страну".

Закрутилось чудовищное колесо второй мировой войны, унесшей 50 - 55 миллионов жизней, превратившей в пепел и развалины десятки тысяч городов и деревень, - войны, которую хотели, готовили и развязали германские империалисты, которая в конечном итоге поглотила "третий рейх" и принесла невыразимые страдания также немецкому народу. 6 сентября 1939 года правительство Польши вместе с дипломатами и со многими высокопоставленными военными оставило Варшаву. Еще несколько недель разрозненные воинские части, отряды рабочих и другие граждане-патриоты героически защищали свою столицу. С величайшим самопожертвованием велась борьба и в других местах - под Гданьском, за крепость Модлин. Но исхода неравной борьбы уже ничто не могло изменить.

Правительству так и не удалось где-нибудь закрепиться. В течение многих дней оно спасалось бегством от непрерывных воздушных налетов и стремительно наступавших танковых дивизий. В условиях творившегося вокруг хаоса оно так и не смогло более стать хозяином положения. Наконец где-то между 14 и 17 сентября глава государства, большинство членов правительства и военного командования, а также иностранные дипломаты, среди которых находился и ставший уже бывшим французский посол, перешли границу Румынии. Буржуазно-феодальное польское государство сгорело в огне второй мировой войны.

В создавшейся обстановке правительство СССР приняло решение не допустить, чтобы Западная Белоруссия и Западная Украина, захваченные буржуазной Польшей, которая воспользовалась в свое время тем, что Советская Россия была ослаблена мировой и гражданской войнами и иностранной интервенцией, оказались теперь под господством германского империализма. 17 сентября 1939 года Красная Армия вступила в эти области, население которых осуществило воссоединение с Белоруссией и Украиной. В результате западная граница Советского Союза стала проходить примерно по упоминавшейся выше "линии Керзона", предложенной в 1919 году Великобританией, Францией, США и другими странами в качестве границы между Советским Союзом и Польшей. В целом соответствует этой линии и окончательная, не вызывающая никаких разногласий и споров восточная граница государства, возродившегося как народная Польша.