– От папы, конечно. – ответила она безапелляционно. – От кого же еще? – с обидой в голосе.

– Да. Извини. – я словно замороженная смотрела на девушку.

Внутри с оглушающим треском все покрывалось большой коркой льда.

«У нас не получилось». Не получилось, Дмитрий Сергеевич?

Что-то всё же у вас получилось… Интересно, он сам то хоть в курсе…?

Потому что, если да… - то это хуже всего. Это значит, что он сознательно решил бросить своего второго ребенка… И причиной тому - точно я.

Громко чиркая ножкой табуретки по полу, я встаю.

– Пойду спать. – сухо говорю, смотря в пустоту. Перед глазами все расплывается, я будто в какой-то прострации.

– Эй! А тортик? – прилетает мне возмущённый вопрос Кати вслед.

– Как-нибудь в следующий раз.

Не включаю свет в своей комнате. Прямо в одежде ложусь на кровать.

Больно? Достаточно больно. И кричать хочется. Но я молчу.

Забыться хочу. Чтобы не думать тот ворох мыслей, чтобы вертится в голове.

Достаю телефон из кармана. Бесцельно листаю социальные сети. Ничего из этого не отвлекает. Не заставляет мои глаза перестать слезиться.

Открываю папку со входящими сообщениями. Перечитываю диалог с анонимом.

Бездумно набираю новые буквы:

«Я тебя обидела, да?»

«Нет. Я просто принял твое решение. Спасибо за откровенность»

«Вдруг я поторопилась с решением?»

«Почему ты вдруг передумала?»

«Не знаю»

Еще как знаю, на самом деле. Но признаваться даже самой себе неприятно. Я использую этого человека, как средство успокоения. Мне стало больно, и чтобы утешиться я тут же побежала искать плечо.

Доброжелатель молчит, но я вижу на экране карандашик. Что-то печатает. Долго. Долго и нерешительно. И тогда я беру все в свои руки:

«Давай встретимся? Давай узнаем друг друга? Я могу дать нам шанс. Но только не так, как сейчас. Я хочу знать, с кем общаюсь»

Он еще долго что-то печатал. Но ответного сообщения я так и не получила.

Вот так бывает, в один вечер ты вдруг становишься не нужной совсем никому.

Я лежала в постели, смотрела в потолок пустым взглядом и размышляла о том, что, если Дмитрий не знает сейчас о ребенке? Если Светлана ему не рассказала?

Но ведь когда узнает, чаша весов существенно перевесит… Не в мою пользу.

А хочу ли я, чтоб при таких обстоятельствах она перевешивала в мою?

Внутри боролась влюбленность с моралью. И какое из этих чувств побеждало я пока не готова сказать.

***

Чувства захлёстывают. Двойная пара по одному предмету, это всегда тяжело.

А двойная пара по предмету декана – тяжесть в квадрате.

Кусаю щеку с внутренней стороны и кошусь на Резникова за столом преподавателя. Сегодня он на меня даже глаз ни разу не поднял.

Пока перемена – атмосфера в аудитории становится расслабленной. Пашка сидит прямо на нашей парте и о чем-то воркует с Катей. Нежно перебирает ее тонкие пальчики.

Это даже хорошо, что сейчас она так занята своей личной жизнью. Это мне на руку.

Декан не удерживается и посылает своей дочери прохладный тяжелый взгляд. Та не обращает на это никакого внимания. На меня он не смотрит. Не смотрит специально – я знаю! Боится после того, что было вчера?

К учительскому столу плывет Света. Что-то говорит, чтобы сфокусировать на себе внимание Резникова. Кладет перед ним конспект. Уточняет тему. Не поняла, да. Куда ей с её то мозгами хоть что-то понять.

Я злюсь. И ревную. Очень.

Света кокетливо улыбается, даже смеется. А он! Он поддерживает ее флирт! Улыбается тоже!

Я часто дышу и наблюдаю за ними уже открыто. Катя роняет случайный взгляд на отца, но тут же его отводит. С некоторых пор она старается не обращать на подобные вещи внимания. Слишком больно ее задевают?

Господи, когда же закончатся эти вопросы в моей голове?

Света упирается ладонью о стол. Чуть склоняется, позволяя декану заглянуть в ее глубокое декольте.

Я ломаю карандаш, который теребила в руках.

И он смотрит! Смотрит на ее пышную грудь прямо и без стеснения! Что-то говорит ей в ответ.