– Рассматривали вы. Вот копия решения, – Маштаков расстегнул пластиковую папку, которую держал в руках, достал бумагу.

Он выцыганил её в паспортном столе. Наглядные доказательства всегда работают лучше вербальных.

Пробежав глазами по ксерокопированному тексту, Глазов без энтузиазма признал авторство документа.

– Сейчас я прикину, когда тебе придти, – он подвинул к себе календарь на подставке.

Толщина стопки листков, которую он перекинул пальцем справа налево, навела на мысль, что дата будет озвучена не ближайшая.

– Без отмены решения мне не выдают российский паспорт, – Маштаков сменил уважительную интонацию на просительную.

– Извини, Мишк, я, хе-хе, к отпуску готовлюсь, в связи с чем на приём заявлений наложил мораторий. Сам понимаешь, сейчас приму, а когда выйду, оно уже с нарушенным сроком будет.

– А когда вы уходите в отпуск, Станислав Владиславович?

– С первого июля…

– Июня? – Миха подумал, что ослышался.

– Ля! Ля! Июля! В июне чего в Крыму ловить? Не сезон ещё. Сам-то чего думаешь летом делать? Куда поедешь отдыхать? – бодрячок Стас жил жизнью, в которой не было загогулин.

Достойная работа, заботливая жена, любимая дочка, живые родители, «трёшка» улучшенной планировки, комфортный корейский «минивэнчик», а по субботам – русская банька с веником в компании бати и брата…

Мелодично-требовательным переливом зазвонил телефон на столе. Глазов снял трубку.

– О, привет, Александр Михалыч! Как чувствую себя? Нормально. А чего такое? Ничего я вчера не замудрился. Закон предусматривает продление срока задержания на семьдесят два часа…

Маштаков поймал взгляд судьи, показал на дверь: «мне выйти?». Не прерывая разговора, Глазов отрицательно мотнул головой.

– Для чего продлил? Я всё в постановлении расписал. Для представления следователем медицинского документа, подтверждающего возможность содержания подозреваемого Левандовского под стражей. У него, к твоему сведению, куча хронических заболеваний. Кто даст такую справку? Ну, я не зна-аю, подумайте. Или нужно было тупо отказать в аресте? Доказательств-то – ноль. Александр Михалыч, не заводись. Имеет право суд на данной стадии входить в наличие доказательств причастности лица к совершению преступления. Нет, я не оцениваю доказательства, а желаю убедиться, что они существуют…

Миха в суть разговора не вникал, судейско-прокурорские заморочки давно были ему по барабану. Он кубатурил, какие доводы убедят стража правосудия не откладывать его вопрос в долгий ящик.

Закруглив неприятный разговор, Глазов посетовал:

– Учениктвой Александр Михалыч обидчивый какой стал! Чуть против шерсти, сразу бесится, будто я у него жену, хе-хе, увёл. Ты, кстати, с ним уже виделся?

– С Кораблёвым? Да, конечно, – Маштаков соврал по инерции.

Не захотел признаваться, что избегает встреч со старыми знакомыми.

– Вот заявление в двух экземплярах об отмене решения о признании меня безвестно отсутствующим. Гляньте, пожалуйста, Станислав Владиславович, всё я тут правильно написал?

Судья приоткрыл угол рта и, демонстрируя недовольство, с громким шипением втянул сквозь зубы воздух.

– Да, что за день такой сегодня?! Все достают с утра. Я, вообще, после дежурства на диване дома валяться должен.

Миха не опускал протянутой руки с бумагами.

– Ты мёртвого, блин, достанешь, – Глазов выдернул у него листы. – Где квитанция об уплате госпошлины?

– Метнусь в сберкассу, оплачу. Ну, так как, Станислав Владиславович? Дельце-то плёвое.

– Как, как? Каком кверху, – судья сделал в календаре запись. – Тридцать первое мая устроит? В восемь пятнадцать.

Стас имел пунктик назначать процессы в некруглое время. С понтом каждая минута в его рабочем графике была на вес золота.

– Огромное спасибо. Загадывай желание, – Маштаков подумал, что логично вернуться к обращению на «ты».

– Поедешь со мной в Иваново на встречу курса! – указующий перст судьи упёрся Михе в грудь. – Отмазки не принимаются.

– Так, вроде, дата некруглая? Четырнадцать лет…

– А я говорю – не принимаются.

– Ладушки. Когда едем?

– Ориентировочно – третья суббота июня. Диктуй свой мобильник.

– Я пока не обзавёлся. Напомни лучше свой рабочий.

– Не обзавё-олся… Счастливый ты, Мишка, человек! Забот у тебя по жизни мало, раз без мобильника обходишься, – Глазов сделал попытку застегнуть пиджак, полы не сошлись на тугом животе.

– Так я побежал госпошлину платить? – Маштаков боялся спугнуть удачу.