«Уголовная статистика отражает не истинное количество совершенных преступлений, а негодную практику их регистрации. Милиция объективно покрывает преступников, помогает им избежать заслуженного наказания, потому что значительная часть преступлений не регистрируется. Настало время начать бескомпромиссную борьбу с этим злом. Персональную ответственность за укрывательство преступлений подчиненными будут нести руководители органов МВД…»

– Эмоции хлещут через край, – качал головой Саша, углубляясь в текст.

– Я мужикам в Москву прозвонился, – Буров снова закурил. – Говорят, наш Герой России закусился с их новым министром. На правах ветерана решил молодому указать, чьи в доме тапки. А у того, кровь татарская, горячая, послал нашего в пень. Тогда наш объявил прилюдно, что через месяц все начальники райотделов по стране будут сидеть. Вот и понеслось!

– Круто, – оценил Кораблёв, похлопал себя по карманам кителя и протянул руку. – Дай сигаретку. Спасибо. С областью говорил?

– Сразу Насущнова по «тройке» [25] набрал. Надзор за милицией – его епархия.

– И чего дядя Коля хорошего сообщил?

– Чего он может сообщить? «Мужики, мужики, – сказал, – Отнеситесь со всей серьёзностью, это не шутки».

– У старика чуйка, дай бог каждому. А в других районах чего помышляют?

– Я больше никому не звонил. Смысл? Они меньше нашего знают. Давай лучше кумекать, чего делать.

– Аркадьич, ты ж понимаешь, что это полный бред, – Саша дотянулся до тяжёлой хрустальной пепельницы, раздавил окурок. – Начальник милиции или замы, когда пачками утверждают отказные, в суть не вникают. Мы никогда не докажем умысел на укрытие, если они его не признают. А они дауны, что ли – признаваться? Для состава двести восемьдесят пятой [26] прямой умысел нужен. После исполнителя ещё начальник службы на постановлении закорючку ставит. С ним как быть? Он, конечно, лицо не процессуальное, но тоже ведомственный контроль осуществляет. Почему у начмила – состав, а у начальника службы – нет? Потом, когда я за ментурой надзирал, всё, что из отказных возбуждалось, было без мухлежа с их стороны. Такого, чтоб они заявителя склонили сумму похищенного занизить или сказать, что пропажа якобы нашлась, я не выявлял. Ты ж знаешь, наша милиция в целом вменяемая…

– Всё ты правильно, Сань, говоришь, только слушать тебя никто не будет, – прокурор грузно уселся в кресле под закреплённым на стене резным двуглавым орлом – творчеством сидельцев «шестой» колонии, расположенной на поднадзорной территории. – Пускай следаки всё бросают и падают на материалы. Слепим, сколько успеем.

– Как это ты себе представляешь? – Кораблёв недобро прищурился. – У Винниченко на следующей неделе – срок по облподсудности. А он за обвиниловку [27] не брался. Там у злодеев стражный срок истекает. Десять месяцев сидят! Нам яйца оторвут, если мы ещё раз с продлением заявимся.

– Сань, а зачем тебе яйца? Наследника ты себе сделал, – Буров попытался свести разговор к шутке.

Кораблёв не склонен был ёрничать, он сверкал глазами и загибал пальцы:

– Вася Максимов – по вчерашнему убийству работает. На показ [28] после обеда собирается, пока жулик [29] не переобулся. Отменить прикажешь? А с чем завтра на арест выходить? Балбес Каблуков – с понедельника в отпуске, за ним долгов по материалам – с середины прошлого года. Самандарова мы с тобой под фээсбэшную наработку бережём. Сам знаешь, на какую рыбину они крючок закинули. Яковлев подтвердил, что реализация завтра стопудово. У неаттестованных вундеркиндов, у каждого на руках не меньше пяти дел, по всем сроки тикают… Гальцев в Питере на учёбе. Конец месяца не за горами. И вместо того, чтобы дела в суд заталкивать, ты предлагаешь гробить время на бессмысленную лабуду. Зашибись…

– Я предлагаю?! – возмутился Аркадьич. – Слушай, Александр Михалыч, тебе не кажется, что ты оборзел в корягу?! Это не я, это прокурор области во исполнение указания Генерального предлагает. И не предлагают они, бляха-муха, приказывают! А за неисполнение грозятся покарать по всей строгости, безо всякой справедливости! Озадачивай личный состав по полной! У Самандарова до реализации сутки, пусть вваливает. Февралёв у нас на следующей неделе выходит? Звони, пускай завтра является, как штык. Прилетел он из своего Египта? Кудряво молодежь живёт! Я в его годы не знал, что такое отпуск! Ночевал в кабинете! Пусть выходит и отрабатывает важняка [30] !

– А милицейский надзор чего? Бамбук курить будет? Учёт и регистрация, вообще-то, их участок, – выпустив пар, Саша прикидывал, как организовать работу по свалившейся вводной.

– Кто сказал? Неохота мне Органчика в эту тему впрягать, а куда деваться… Ох, он, паскудник, обрадуется!

Прозвище Органчик, заимствованное из бессмертного произведения Салтыкова-Щедрина, носил заместитель прокурора Хоробрых Андрей Леонидович.

Вторую должность зама в межрайонной прокуратуре ввели в январе 2003 года. Принятый с помпой новый УПК [31] взвалил на надзорный орган такой массив дополнительных обязанностей, что прокурор с замом буквально выли на луну от отчаяния. Теперь каждое уголовное дело возбуждалось с письменного согласия прокуратуры. Преступники, как известно, чинят злодеяния в любое время суток, не считаясь с режимом работы правоохранителей. Аркадьич с Кораблёвым заступали на вахту по графику «через неделю». Дежурная часть УВД, следователи и дознаватели поднимали их практически каждую ночь и ладно бы, по делу, а то чаще по ерунде. Консультировались, перестраховывались. В новых условиях ответственные от руководства милиции устранились от разбора сообщений о преступлениях. Прокурорский надзор стал дублировать, а потом и подменять ведомственный контроль. Соответственно, умножилась ответственность. Главный спрос за законность возбуждения дела был с того, чья подпись стояла в правом верхнем углу постановления. В дежурную неделю приходилось проводить на службе все выходные. Разумеется, многократно увеличив объём работы, никто наверху не задумался о повышении заработной платы. Начавшийся исход квалифицированных кадров вынудил Москву ввести в штаты низовых прокуратур ещё по одной ставке заместителей.

В Остроге явление нового зама принесло больше проблем, чем помощи. Хоробрых десять лет оттрубил в области на должности старшего прокурора отдела по надзору за следствием и дознанием. Заслужил зловещую репутацию «киллера». Являл собой ярко выраженный тип мизантропа, из всей палитры красок различавшего единственный цвет – густо-чёрный. Кораблёву он, будучи зональником [32] , попортил крови немало.

Постепенно своим рвением Хоробрых допёк непосредственное начальство. Его начали осаживать: «Андрей Леонидович, нельзя на местах переувольнять всех, кто-то должен расследовать дела, раскрывать преступления». Вошедший в раж Хоробрых увещевания игнорировал. С каждым днём влиять на его поступки становилось проблематичнее. Андрей Леонидович не имел вредных привычек в быту, чтил трудовую дисциплину, был исполнителен и неутомим, как робот. Осознавая свою неуязвимость, он утратил чувство меры. Дошло до того, что он накатал рапорт прокурору области на его первого заместителя Насущнова, обвинив почётного работника в непринципиальности и потворстве нарушителям закона. Копию рапорта Хоробрых направил в Генеральную. Прозревшее начальство начало методично, не давая поводов для жалоб, зафлаживать бунтаря по всему периметру. Знакомясь с графиком отпусков на следующий год, он обнаружил свою фамилию среди парий [33] , записанных на ноябрь. После перераспределения обязанностей в отделе его перевели на аналитику и завалили контрольными заданиями. Хоробрых с присущим ему упорством пару месяцев отчаянно барахтался, но в итоге нарушил несколько сроков исполнения, за что был стремительно привлечён к дисциплинарной ответственности. Коварство неблагодарного руководства оскорбило Андрея Леонидович до глубины души. В отделе кадров думали – неустрашимый боец обжалует наказание в суде, и уже трепетали от мысли, что проиграют процесс. Но обескураженный несправедливостью Хоробрых впал в ступор и неожиданно для всех согласился с предложением годик поработать в Остроге заместителем. Возможно, Андрей Леонидович полагал, что сразу после его ухода начальники поймут, какого незаменимого сотрудника потеряли, и наперебой примутся упрашивать вернуться с повышением и особыми полномочиями. Он заблуждался. В области, избавившись от склочника, вздохнули с облегчением.