— Когда лебедь чинно рассекает водную гладь, никто не думает о том, насколько быстро он в этот момент двигает лапками, — изрек я древний «боян».

— А ты, значит, двигаешь? — ухмыльнулась она.

— За меня ими двигают специально обученные люди, — похвастался я.

— А почему специально обученный человек не может ходить за меня в школу? — буркнула она.

— Сама сказала, что экстерн как у меня не потянешь, — развел я руками.

— Не потяну, — вздохнула певица. — На тройки разве что, но мне тогда мама уши оторвет.

Тяжело быть ребенком.

* * *

Владимир Васильевич Крылов, с которым мы сегодня встречаемся в вип-зале «Потемкина», личность, как это у нас принято, неординарная и потому недооцененная. Будучи по профессии социологом, Родине он в моей реальности не пригодился. Единственная книга была издана в восьмидесятых, малым тиражом «для служебного пользования». Воспользовались ли «служебные» плодами его трудов? Вопрос сугубо риторический. Но вот нам с дедом такой юнит точно пригодится, чтобы править богоданным податным населением эффективнее — к сугубой радости последнего, разумеется!

Владимир Васильевич, несмотря на относительно молодой возраст, вид имел сугубо академический: в «Большевичке», толстых очках, и лысеет. Поднявшись навстречу, пожал дорогому гостю руку, заказали покушать, и я не дробя перешел к делу:

— Ваши работы, Владимир Васильевич, не очень нравятся товарищу Громыко — он считает их в некотором роде антикоммунистическими.

— Мне говорили, — грустно вздохнул он. — Но, раз я здесь, значит все не так плохо?- проявил знание слухов.

Все, с кем лично встречался Ткачев, пошли в гору — неоспоримый факт.

— Как посмотреть, — развел я руками. — Я приглашаю вас переехать на другой конец страны — под Хабаровск. Там у нас будет парочка НИИ — в одном вам будет неинтересно, а вот другое станет Дальневосточным филиалом социологического института при Академии Наук СССР. Если согласны — во главе с вами и под вашим управлением. Потянете?

— Я всего лишь кандидат наук, — поскромничал он. — А целый институт…

— Филиал, — поправил я. — Причем специфический — мы вам выделим доступ ко всем потребным архивам, финансирование, а ваша задача — писать докладные записки мне. Я их буду передавать дальше, — указал пальцем в потолок. — Товарищ Громыко, если захочет, ознакомится потом. Ваши статьи Юрия Владимировича впечатлили, и он будет рад «впечатляться» ими дальше. Коллектив у вас будет небольшой — кого сами отберете и затребуете. Но и контроль будет усиленный — вы с коллегами в этом сценарии получаетесь очень секретные со всеми вытекающими. Издавать ваши работы мы будем сначала до служебного пользования, а потом, когда доступ к информации для среднего человека станет почти неограниченным — а мир неминуемо к этому придет — начнем издавать нормально, прививая обществу чистоту понимания.

— «Неограниченный доступ к информации» звучит как фантастика, — вежливо осадил он меня.

— Когда-то фантастикой был самолет, — пожал я плечами. — Массовая компьютеризация не за горами, а ЭВМ сама по себе штука хоть и полезная, но весь ее потенциал раскрывается только при объединении с другими ЭВМ. На последние можно загружать все накопленные человечеством знание, которые граждане будут получать посредством первых. По сути — все слухи из любой точки мира будут почти моментально известны всем, и каждый сможет поделиться насчет них своим мнением. Что-то вроде никому неподконтрольных средств массовой информации, где каждый сам себе журналист и может нести любую пургу. Как бы вы выстроили пропаганду в таком случае?

— Спасибо, — поблагодарил Владимир Васильевич принесшую вьетнамский суп Том Ям — наша новинка — официантку. — В предложенной тобой модели, насколько я понял, отличить правду от вымысла будет очень сложно?

— Почти невозможно — даже официальные власти будут подливать вранья, как бы дезинформируя противника.

— В этом случае приученный верить средствам массовой информации человек либо потеряет интерес информационному полю, сконцентрировавшись на личной жизни, либо будет придерживаться определенной парадигмы, подгоняя все получаемые новости под нее. В этом случае основное доверие будет, скажем так, «лидерам общественного мнения», которые будут обсуждать новости.

— Предлагаю термин «инфоповоды» — поводы обсудить какую-то информацию.

— Хороший термин, — одобрил Владимир Васильевич.

— Долго существовать в определенной парадигме человек не сможет — рано или поздно часть из них столкнется с реальным положением вещей, что приведет к получению ментального урона.

— Что выльется в утрату доверия вообще ко всем средствам массовой информации, а для психически нестойких — к личностным расстройствам, — кивнул товарищ Крылов. — Значит нужно создавать «очаги правды» и активнее развенчивать ложь — я пару раз по телевизору видел, как ты «Голоса» комментируешь. Это поэтому?

— Не ждем, а готовимся, — подтвердил я. — Враг хитер, и уже долгие годы воюет информационно. «Железный занавес» — не только ограничитель для нас, но и великое благо, которое позволяет контролировать поступающий извне инфопоток. Но «Занавес» уже трещит по швам — мы ведь его активно пробиваем — и эта тенденция будет только нарастать. Со временем, как бы нескромно это ни прозвучало, мы неизбежно придем к предложенному мной варианту существования — в рамках всепланетного, мало поддающегося контролю (тройное саркастичное «ха!») информационного пространства.