Договорить он не успел, потому что в дверях появился безмолвный Антонио и произвел какие-то жесты. Комтур, как всегда, безошибочно понял его и сказал:

— К нам снова фельдъегерь из дворца. — И в задумчивости добавил: — К чему бы это?..

В следующий миг в залу вошел уже знакомый гвардейский капрал Двоехоров.

— Имею честь видеть рыцаря ордена святого Иоанна Иерусалимского фон Штраубе? — обратился он к барону.

Тот встал и молча кивнул.

— Простите, что отрываю вас от стола, — сказал гвардеец. — Я был у вас в доме, но вас не застал… Там, кстати — может, уже знаете — конногвардейского поручика Спирина камнем убило… — доверительным тоном прибавил он, даже осанка на миг стала менее статуеобразной. Однако тут же снова вытянулся во фрунт и отчеканил: — Имею приказ найти вас где бы вы ни были!

— А в чем дело? — спросил комтур.

Двоехоров, по-прежнему вытянувшийся, так же громогласно отчеканил:

— Велено доставить барона во дворец к его императорскому высочеству Александру Павловичу!

Услышав о престолонаследнике, граф несколько побледнел и, ни слова более не говоря, лишь незаметно для Двоехорова приложил палец к губам.

Что касательно фон Штраубе, то его это ничуть не испугало. После беседы с комтуром он понимал, что в этой стране заговорщиков великий князь был едва ли не единственным, кто не имел никаких резонов его убивать.

— Карета подана! — сказал Двоехоров. — Прошу следовать за мной.

Когда фон Штраубе вслед за гвардейцем покидал залу, комтур сзади осенил его крестным знамением и совсем тихо проговорил:

— Заклинаю вас всеми святыми, сын мой, будьте сколь можете осторожны!

Фон Штраубе был в карете один. Впереди, как и в прошлый раз, скакал верхом капрал Двоехоров, Глядя через переднее окошко кареты на его осанистую фигуру, вспоминая его прямодушное, румяное, немного ребячливое лицо, рыцарь думал: «Если все дворяне тут заговорщики, то неужели и этот тоже заговорщик?..»

Потом мысли перескочили на другое: зачем он вдруг понадобился престолонаследнику? Неужто великий князь узнал-таки о его неосторожных словах, брошенных утром, и хочет с пристрастием допросить? Барон решительно не знал, что отвечать ему в этом случае…

…Его мысли прервал неожиданный громкий хлопок, осколок стекла полоснул фон Штраубе по щеке, возле уха что-то просвистело, и тут же на задней стенке кареты образовалась дыра с кулак величиной.

Мигом сообразив, что в него только что стреляли, фон Штраубе пригнул голову и тут лишь увидел, что кучер, обернувшись на козлах, целится в него из второго пистолета. В последний миг барон стремительно переметнулся на другую сторону сидения.

Снова выстрел!.. И снова промашка…

«Выходит, не одни только дворяне тут в заговоре, — успел подумать фон Штраубе, — но и смерды-кучера…»

Сразу, однако, стало ясно, что кучер вовсе и не был кучером. Он отшвырнул разряженные пистолеты, спрыгнул с козел, скинул армяк, под которым оказался офицерский мундир, и, выхватив шпагу, бросился к карете.

Фон Штраубе попытался вытащить рыцарский меч, который так и не успел сменить на шпагу, но огромный меч оказался слишком длинен для кареты, и его никак не удавалось вытащить из ножен.

Лжекучер с обнаженной шпагой уже подбежал к карете и распахнул дверцу. Фон Штраубе приготовился отбиваться хотя бы ножнами, однако нападавший вдруг замер, глаза его выкатились, потом он захрипел и изо рта у него поползла кровавая пена по фальшивой приклеенной бороде.

— Готов! — услышал барон голос Двоехорова.

В следующий миг лжекучер, мертвый, уже лежал на земле, а Двоехоров помахивал окровавленной шпагой и говорил с мальчишеским задором:

— Ловко я его, а, господин барон? В самое сердце шельму!.. Вас-то он из пистолета не задел?

— Господь миловал, — проговорил фон Штраубе, выходя из кареты, для чего пришлось перешагнуть через убиенного. — Спасибо вам, капрал. Если б не вы…

Выходило, все же не все дворяне тут в действительности заговорщики. Так же, впрочем, как не все кучера — в действительности кучера.

— А, да что там! — весело сказал Двоехоров. — Главное — вы целы. Хорош бы я был, если б вас живого не довез к его императорскому высочеству. Всё, прощай бы гвардия, прощай, дворянство! — Он взглянул на распростертый труп радостно, как на подбитую дичь, и добавил: — Сейчас поглядим, что это за птица… — С этими словами он сорвал с того фальшивую бороду и вдруг отшатнулся: — Господи, да это ж подпоручик Гладышев! Нашего полку!.. Вот дела!..

— Сзади!.. — успел крикнуть ему фон Штраубе и сам наконец выхватил меч.

Сзади к ним уже подбегали восьмеро в масках с обнаженными шпагами в руках.

У одного был еще и пистолет. С нескольких шагов он прицелился в фон Штраубе и выстрелил. Промахнуться с такого расстояния было решительно невозможно.

Барон, не успевший даже пригнуться, почувствовал сильный удар в грудь. Но на сей раз его спасла кираса, которую он за недосугом так с себя и не снял Пуля скользнула по ней, оставив как раз там, где сердце, глубокую вмятину. Господь продолжал его беречь.