— Да и не признают меня королем, не того я роду-племени. Герцогом, на прусский манер, или как Кетлера польский король. А вот вас, принц, королем признает ваш венценосный брат Фредерик, тут нет сомнений, как и владетельные особы из германских земель. Даже сам император — лучше иметь в Ливонии королем датского принца, чем русского царя. Впрочем, судя по всему, что слышал, и московиты предпочтут вашу кандидатуру. Иначе бы не заключили с вами перемирие. Она приемлема для них больше, чем польского короля Сигизмунда-Августа.

Магнус молчал, да и что можно было сказать в ответ — события проходили перед глазами участников войны, и все видели, что царь Иоанн Васильевич весьма благосклонно относится как к датскому королю, так и к его брату епископу, на ливонских землях. Да и формальное перемирие с ним Иоанн Васильевич заключил, хотя и не подписанное.

Да и зачем бумагу чернилами марать?!

Царское слово ценнее будет — московиты на земли Вика не только не покушались, наоборот, закрывали глаза на то, что многие орденские вассалы принимали покровительство принца. Церкви с приходами и монастыри не трогали, как и священников — воеводы открыто демонстрировали дружелюбие. Даже под Перновым стрельцы в воздух палили, старались не зацепить свинцовыми пулями черных рейтар Магнуса.

Да и на совместные действия русские пошли охотно, причем признавая власть принца на всем западном побережье эстонских земель широченной такой полосой, от Пернова и Хапсаля чуть не доходя до Ревеля и Феллина. Там вроде как пока нейтральная территория, но понимающим людям сложившаяся ситуация о многом говорила.

— Не могу не согласиться с вами, Вильгельм, — кивнул головой Магнус. — Я датский принц, и честолюбие мне не чуждо. Моя страна здесь, а датское королевство не враждует сейчас с московитами. Нам нет причин враждовать. Наоборот, взаимная торговля принесет многое. Сейчас Ливонии нужно выходить из войны с русским царем — сил нет, земли разорены, деньги в казне отсутствуют. Предложите иной выход, магистр?!

Магнус посмотрел на Фюстенберга, но тот только усмехнулся в ответ на его слова. Старый немец все прекрасно понимал, не мог не понимать положения, в котором оказался Ливонский орден. Наступило молчание, но через минуту экс-магистр заговорил холодно и расчетливо, внимательно смотря Магнусу прямо в глаза:

— Если я буду знать о ваших планах на Ливонию, и они устроят меня, то приму решение признать вас «божьей милостью королем Ливонии Магнусом, первым этого имени». И сделаю все, что в моих силах, для вашего восшествия на престол!

— Надо заключать мир с русским царем немедленно, а для того все орденские замки и крепости, удерживаемые комтурами и рыцарями, хотя бы только в эстонских землях, должны признать мою власть полностью, и без всяких оговорок. Отдаться под мое покровительство, как сделало комтурство на Эзеле, командорство в Харьюмаа, и орденские вассалы в Гарриене, а также горожане Ревеля, признав меня своим епископом.

Магнус заговорил четко и спокойно, пришло время вскрывать карты, причем до козырей добраться не сразу. Фюрстенберг смотрел на него внимательно, затем негромко произнес:

— Покровительство высокое ваше, принц, принять можно, вот только русские вряд ли отступятся. Они хотят приумножить захваченные владения наши, понятно, но не тронут ваши церковные территории, сам Вик, и примыкающие к нему земли. Что вы станете делать, ваше высочество, если так произойдет, и московиты не отступятся от своих наглых требований к моему несчастному ордену?

— Уступлю им замки и города, но уведу всех людей и увезу припасы. Их нельзя разрушать — нам не придется их отвоевывать, московиты их сами отдадут обратно, ибо держать впустую гарнизоны накладно, особенно когда требуются все силы для войны. Причем гораздо более опасной для царя, чем избиение несчастных ливонцев.

— Вы имеете в виду, что русский царь начнет воевать с польским королем, которого поддержит Литва?!

Фюрстенберг задал вопрос и, не дожидаясь на него ответа, продолжил говорить, усмехнувшись:

— Так оно и будет, и весной, не позже — ведь Кетлер согласился на покровительство короля Сигизмунда-Августа, став вассалом. Но о том не объявлено ландтагу, а потому присяга от нас не может быть дана. И тут все зависит от того, какую сторону мы примем в противостоянии между московитами и поляками. Как бы не ошибиться?!

— Исключительно свою, Вильгельм, — Магнус улыбнулся. Смотрите сами — царю не нужны владения ордена, иначе бы он давно наводнил Ливонию своими войсками. А так он просто ее покусывает и терзает помаленьку. И я могу доказать это…