На следующий день мы втроем стояли в поле у искореженного мотоцикла. К нам подъехал большой грузовик. За рулем сидел Йохан. Он тепло с нами поздоровался, поглядел на разбитый «дукати» и откинул борт кузова.

Рори, Коул и я подтащили мотоцикл к грузовику, а Йохан выгрузил из кузова… новехонький «дукати-монстр М900».

– Я рад, что ты не пострадал, – повторил он. – Счастливой вам поездки.

И мы понеслись дальше.

Три недели спустя, оставив позади несколько тысяч миль, мы вернулись в Розенхайм на мотоциклах – уже не новеньких, но и не разбитых.

Йохан встретил нас горячими объятьями.

– Заходите. Я напою вас кофе, а вы расскажете мне о своих приключениях, – с улыбкой сказал он.

– Все прошло эпично, – сказал я. – Мы гоняли по магистралям, пили воду из австрийских ручьев, пересекли Швейцарские Альпы, ужинали в тайном логове Муссолини и до рассвета рейвились в Римини.

– Спасибо, Йохан, за лучшую поездку в нашей жизни, – сказал Коул.

За разговорами пролетело несколько часов. Потом нам доставили арендованную машину и настало время возвращаться в Амстердам, чтобы на следующий день лететь домой. Супруга Йохана недовольно вернула нам билеты.

Йохан из Розенхайма. Классный мужик.

Целый месяц я не думал ни об агентах, ни о работе. А теперь возвращался в Малибу с закадычными друзьями и замечательными историями.

Дон очень гордился, что мы, «его ребята», объездили всю Европу на мотоцикле, – ведь это он «открыл» всех нас троих для фильма «Под кайфом и в смятении». Я снова обосновался у Дона на диване, но теперь даже не заикался об агентах. И не думал о них. Мне было не нужно.

Однажды вечером, уплетая очередную порцию ванильного мороженого с клубничным вареньем, Дон сказал:

– Ты готов. Завтра утром у нас встреча с Брайаном Свардстромом и Бет Холден из актерского агентства «Уильям Моррис». Они единственные, кто согласился с нами встретиться. Скажи им, что интересуешься и режиссерской работой, это подчеркнет, что тебе ничего особо не нужно. У них прям слюнки потекут.

В моем послужном списке значилась роль Вудерсона в «Под кайфом и в смятении» (за несколько месяцев до того фильм вышел на экраны, а «Техасская резня бензопилой: следующее поколение» – еще нет).

На встречу я пришел в наглаженной рубашке, заправленной в джинсы, и в ковбойских сапогах. Мы обменялись рукопожатиями, сели за стол. Своим поведением я давал понять, что агент мне не то чтобы нужен, а просто так положено. Свардстром заинтересовался, a Бет клюнула. На следующий день я подписал договор с Бет и агентством «Уильям Моррис».

Затем… на этой стадии истории герой, начинающий актер, обычно гоняется за приглашениями на кинопробы, получает сотни отказов, от отчаяния устраивается на работу официантом, и в какой-то момент ему предлагают отсосать, чтобы сыграть крохотную роль.

Все это ко мне не относится.

Спустя неделю после заключения договора я прошел свою первую голливудскую пробу с кастинг-директором Хэнком Маккэнном, на роль Эйба Линкольна, честного и прямодушного мужа героини Дрю Бэрримор в фильме «Парни побоку»; проба прошла успешно, и шесть недель спустя меня пригласили на вторую пробу, уже с Гербертом Россом, режиссером картины. А вот через неделю после этой первой пробы мне предложили пробу еще в одном фильме, на этот раз диснеевском – «Ангелы у кромки поля», на роль Бена Уильямса, бейсболиста, типичного американского парня. На эту пробу я пришел в белой футболке и в бейсболке с американским флагом. Съемочная площадка студии «Уорнер бразерз», павильон 22. Я раскрыл дверь и замер на пороге, подсвеченный сзади лучами полуденного солнца.

– Ух ты! Надо же, настоящий американский парень! – пробасил голос с дивана у стены.

Я посмотрел туда. Человек на диване щурил глаза и явно обращался ко мне.

– Да, сэр, – ответил я.

– Играешь в бейсбол?

– Играл, с шести до восемнадцати лет.

– Отлично! Роль твоя. Съемки начинаются через две недели.

За то, что десять недель я буду играть в бейсбол в Окленде, мне выплатят 48 500 долларов. «Ни фига себе!» Деньги были нужны, потому что тогда у меня оставалось тысяча двести долларов на все про все.