– Мари Кюри, если вам необходимо знать, – кинула на него обжигающий взгляд Лидия. – Но это не важно. Важно то, что я не спала, когда тетушка закричала. Маман только проснулась, поэтому и говорит, что слов было не разобрать. Но я готова поклясться, что Вера Павловна кричала: «Ты!».

– Вы в этом абсолютно уверены, сударыня? – спросил Сидоров.

– Абсолютно, – в подтверждение своих слов Лидия энергично кивнула, отчего очки чуть не слетели с ее носика.

Сидоров и Фальк снова переглянулись. Если младшая Шевалдина не ошибалась, то версия насильственной смерти становилась все более вероятной. Василий Оттович вновь повернулся к телу и осмотрел комнату.

– Хм… – он снова начал размышлять вслух. – Я не вижу на теле следов борьбы. Непохоже, чтобы Вера Павловна сопротивлялась. Два удара, о которых говорила Ираида Дмитриевна, вероятно означают, что сначала упала сама Шевалдина, а затем – бюро, которое она увлекла вслед за собой.

– Скажите, а окно точно было открыто, когда вы вошли? – обратился к Лидии урядник.

– Да, мы ничего не трогали, – утвердительно заявила девушка. Она старалась не смотреть на тело, но при этом не торопилась выходить из комнаты.

– Сударыня, вы не знаете, обычно Вера Павловна оставляла окно открытым на ночь? – спросил Фальк.

– Не могу сказать, – помотала головой Лидия. – С одной стороны, тетушка постоянно жаловалась на духоту. С другой – до смерти боялась сквозняков. К тому же ночью был ливень и сильно похолодало. И еще эта история с монахом…

– Вам она тоже о нем рассказывала?

– Да, конечно! Она рассказывала эту историю всем, кто был готов ее выслушать… Если быть откровенной, то тем, кто был не готов – тоже рассказывала.

– А вы сами сей фантом лицезрели? – поинтересовался Фальк.

– Нет. Но мои окна выходят на другую сторону дома. Мама могла бы, но она спит довольно крепко. Не представляю ее выглядывающей ночью в окно.

Тем временем Александр Петрович аккуратно обошел лежащее тело и осмотрел распахнутое окно. Затем урядник высунулся наружу и осмотрел землю перед домом.

– Следов вскрытия нет, – сообщил он. – Под окном следы калош. Кто-то навестил Веру Павловну прошлой ночью. Но вот, что странно – на подоконнике нет следов грязи…

– Видимо, визитер оставил калоши на улице, если вообще проникал в дом, – кивнул Василий Оттович. – Правильно ли я понимаю, что раз следов взлома нет, то Вера Павловна сама открыла ему окно?

Сидоров лишь пожал плечами.

– Полуночный визитер? У тетушки? – недоверчиво спросила Лидия.

– Мне тоже сложно в этом поверить, но случались вещи и постраннее, – задумчиво произнес Фальк. Он вспомнил странную реакцию Веры Павловны на вопрос о произошедших изменениях в жизни.

– Василий Оттович, если злоумышленник все-таки проник в комнату и – простите, барышня – убил Шевалдину, то как же он это сделал? – обратился к доктору Сидоров.

– Ума не приложу, – признался Василий Оттович. – Хотя…

Осененный внезапной идеей, он вновь подошел к телу и возобновил осмотр.

– Ага! – торжествующе вскричал Фальк, но быстро помрачнел.

– Что там? Что вы нашли? – спросил урядник. И он, и Лидия с интересом вытянули шеи, пытаясь понять, что привлекло внимание доктора.

– Вот здесь, на шее, – аккуратно, не касаясь тела, показал пальцем Василий Оттович. – Не берусь утверждать наверняка, но почти уверен, что это след от укола.

– Укола? – удивленно переспросил Сидоров.

– Да, – кивнул Фальк. – Мне пришла в голову одна гипотеза, когда я вспомнил про признаки недостатка воздуха. Чтобы подтвердить мои предположения вам потребуется опытный судебный медик и лабораторные условия. Но, думаю, он согласится, что Веру Павловну, вероятно, убили большой дозой морфия.

– Морфия?! – воскликнула Лидия и тут же прижала ладони ко рту.

– Да, или иное сильнодействующее средство. Их передозировка бывает смертельно опасна и способна убить в кратчайшие сроки. Большие количества морфия вызывают паралич дыхания и смерть головного мозга.

– Вы уверены? – уточнил Александр Петрович.

– Повторюсь, это лишь гипотеза, ее необходимо будет подтвердить, – ответил Фальк. – Но, боюсь, я уже видел такое…

– Где?

– Под Мукденом, например 4 , – тихо пробормотал Василий Оттович. В комнате повисла гнетущая тишина. Воспоминания о жутких событиях Русско-Японской войны были все еще свежи у всех присутствующих.

– Я видел последствия передозировки, – наконец счел нужным пояснить Фальк. – Иногда, случайной – когда не рассчитали правильную дозу для раненного. Иногда им пользовались желающие уйти из жизни. Считали этот способ безболезненным. Мол, он подарит им быструю смерть в объятиях эйфории… Простите…