Тщательно завернув сталактит, я тронулся в путь и после многих волнений и ценой усилий, о которых нетрудно догадаться, появился под открытым небом и на велосипеде быстро доехал до дома.

Там все затраченные труды с избытком вознаградились, мои родители пришли в восторг от великолепия образца, сравнивая его с античными ониксами и мраморами.

Отбросив в сторону всякую скромность, я торжествовал и водрузил сталактит на почетное место в моей маленькой коллекции минералов.

С каким трепетом прочел я в одном учебнике геологии описание процесса образования сталактитов! Тогда меня вполне удовлетворяло элементарное и далеко не полное объяснение.

Позже, много позже я узнал, насколько все это гораздо разнообразнее и сложнее.

В то время я, конечно, не мог знать, что моя ранняя детская склонность и врожденная любовь к соседним гротам станет непреодолимым влечением, истинным призванием и сделает, из меня никогда не изменившего себе страстного спелеолога. И, кроме того, как я мог подозревать, что эта подземная кража была первой вехой на долгом пути коллекционера сталактитов и кристаллов пещер?

Но сразу же должен оговориться, у меня всегда хватало совести не быть систематическим разрушителем колонн и похитителем подземных красот, как, например, Бюффон, заставлявший вывозить целыми телегами колонны, сталактиты и сталагмиты гротов д’Арси-сюр-Кюр, чтобы ими обставлять аллеи Ботанического сада.

Сколько преступления «оскорбления природы» было совершено для украшения бассейнов и фонтанов, для изображения скалистых уголков и устройства искусственных гротов в парках и общественных садах! Я лично знаю естественные пещеры, оборудованные для посетителей с помощью колонн и конкреций, привезенных на грузовиках из других пещер… Это вандализм в крупном масштабе, разграбление природных богатств, заслуживающие всяческого порицания.

Такое массовое, глупое хищение никогда не было делом наших рук.

В противоположность разрушителям, рубящим леса пещерных колонн, мы собирали только то, что нам особенно нравилось — минеральные цветы и изящные кристаллы.

Мы даже можем заверить читателя, что всегда оставляли нетронутыми особенно красивые букеты сталактитов, нарушение целости которых безвозвратно погубило бы красоту подземных декораций. И только в скрытых, труднодоступных уголках, на больших глубинах некоторых пещер, куда мы часто попадали первыми и куда, может быть, никто никогда больше не придет, мы чаще всего собирали образцы. Наша любовь к подземным красотам никогда бы не помирилась с угрызениями совести и воспоминаниями о разрушении (большом или малом) пещерных чудес.

Я это подчеркиваю, чтобы не навлечь на себя упрека в том, что, позируя как покровитель красот пещерного мира, я сам был их уничтожателем.

Много лет прошло со времени, когда я взял мой первый сталактит, до того дня, когда, оказавшись неожиданно в присутствии другого вида исключительных образований, я решил собрать коллекцию естественных произведений искусства, которые природе угодно бывает творить в таинственных и темных подземных мастерских.

В тот день я начал исследование грота Уальеш, или Кажир, в Верхней Гаронне, который я только что открыл, расчистив предварительно входное отверстие, скрытое под поросшей мхом грудой крупных камней.

После долгого, медленного блуждания по извилистым коридорам я дошел до зала и остановился, чтобы посмотреть на висевшие с потолка любопытные сталактиты, и эта остановка дала мне возможность услышать звук текущей воды, вернее сказать, грохот каскада, усиленный резонансом пещеры.

Заинтересованный, я продолжал путь и вскоре вышел в поднимающийся вестибюль, где по камню струился ручеек. Вся обстановка так напоминала описание Жюль Верна в «Путешествии к центру земли», что я невольно сравнил себя с Акселем, затерявшимся в недрах земного шара и шедшим вдоль потока, чтобы вернуться к дяде профессору Лиденброку и гиду Гансу. Но, слава богу, я не заблудился! И все же я был под сильным впечатлением своего одиночества в этой неизвестной пещере, где я был первым посетителем.

Поднявшись вверх по течению ручья, я нашел не водопад, а только скромный каскадик, падавший из трещины в своде. Звуки падения воды и ее разбрызгивания на каменном полу на расстоянии создавали иллюзию шума большого водопада. Повторю еще раз, что под землей все кажется увеличенным, все обманывает наши чувства: пройденное расстояние, размеры пересеченных зал, звуки…

Усталый от усилий, затраченных на расширение входа, я присел отдохнуть. Но тотчас же подскочил, охваченный сильным волнением. Оглядываясь кругом, я машинально посмотрел на струю воды, падавшей с потолка, а затем на маленький бассейн, где она собиралась. Здесь я увидел то, что долгие годы было предметом моих тщетных поисков, и я уже начинал думать, что найти это невозможно: пещерный жемчуг!

С жадностью смотрю на конкреции, издавна считавшиеся чрезвычайно редкостью и остающиеся очень редкими и сейчас, несмотря на все умножающиеся подземные исследования. Бросаюсь под струи душа, не обращая на них внимания, и пригоршнями черпаю лежащие в водоеме сокровища. Их там сотни, самых разнообразных размеров: от голубиного яйца до булавочной головки; но все они совершенной сферической формы, гладко отполированы и состоят из плотного, янтарного цвета вещества. Отбираю самые крупные и, отойдя подальше от льющейся воды, усаживаюсь, чтобы полюбоваться своей находкой.