Глава об «историях», связанных с гротом Тибиран, далеко не оканчивается только что рассказанной.

Так велико очарование пещер для того, кто знаком с ними, и так велика власть этого очарования, складывающегося из массы впечатлений и воспоминаний. И если уже мы принялись рассказывать истории, то почему бы не рассказать еще одну, сводящуюся, правда, только к детскому замечанию.

В одно из незабываемых посещений грота Тибиран я взял с собой свою маленькую четырехлетнюю дочку Мари. Мы приехали на велосипеде — девочка сидела на багажнике — и привезли с собой завтрак и все что нужно для надевания колечек на крылья летучих мышей (сачок из материи и стержень с нанизанными на нем кольцами). Нам нужно было охотиться не только в Тибиране, но также и в соседних гротах Гаргас и Тиньяхюст.

Для Мари это было первое посещение грота — ее «пещерное крещение», откладывавшееся несколько раз в силу разных обстоятельств (это было в 1944 г., во время германской оккупации). Оставив велосипед и пройдя лугами и лесом, мы близко подошли к пещере, замаскированной большими деревьями. Перед входом в пещеру рос большой дуб, недавно разбитый молнией. Я часто под ним завтракал и хорошо знал это прекрасное дерево; сейчас ствол его был расщеплен, а огромные ветвистые сучья, перепутавшись, висели до земли. Смертельно раненное дерево наглядно говорило о том, какой силы иногда достигают удары молнии. Но меня больше всего поразило, что дерево было как раз против входа в пещеру. Это было хорошим материалом для моего давно начатого исследования о частоте попадания молнии вблизи гротов и пропастей.

Я размышлял, девочка, по-видимому, тоже о чем-то думала, и, прервав мою задумчивость, она взяла меня за руку и поделилась со мной плодом своих размышлений: «Я думаю, папа, что это ты уж не поправишь!» Тут, перед убитым молнией деревом, моя четырехлетняя дочка, до сих пор полная веры в мое всемогущество, пришла к заключению, что папа не все может!

Через несколько минут мы были в глубине грота, где я констатировал, что колония подковоносов, состоявшая приблизительно из 60 индивидуумов, глубоко спала в своем обычном месте, то есть там, где свод был на высоте 6–7 метров. Чтобы Довить летучих мышей, я надевал сачок на конец длинного шеста, который всегда оставляю в пещере. По палка так прогнила от сырости, что пользоваться ею оказалось невозможным. Нужно было выйти из. грота и вырезать в лесу новый шест, и я воспользовался случаем, чтобы испытать свою дочь и дать ей настоящее подземное крещение. Объяснил ей как самую обыкновенную вещь, что она останется одна в гроте и будет ждать моего возвращения с новой палкой; наказал ей не трогать ацетиленовую лампу, стоявшую на земле, и не подходить к краю бывшей в нескольких шагах пропасти. Чтобы чем-нибудь занять девочку, посоветовал ей делать из глины шарики и сделать их побольше, а чтобы ее немного подзадорить, сказал, что никто из ее братьев и сестер в ее возрасте никогда не оставался один в пещере. И не торопясь ушел.

Ребенок в первый раз был под землей, и испытание было тяжелым, но ей никогда не говорили ни о волках, ни о буке, ни о прочих подобных глупостях, и я всегда старался приучать детей к темноте. Короче говоря, я вышел из грота, срезал длинный каштановый прут и после приблизительно десятиминутного отсутствия вернулся не спеша, как будто все было так, как и должно быть. Испытание оказалось успешным, девочка не испугалась, хотя впечатление, наверное, было сильным. Но мне удалось убедить ее, что бояться нечего, и она в это глубоко поверила. Я ее нашел присевшей на корточки в том месте, где ее оставил, но к трем глиняным шарикам, скатанным мною, не прибавилось ни одного. Очевидно, она все-таки не чувствовала себя настолько легко, чтобы забавляться, и, пока ручки оставались праздными, воображение работало. Впрочем, при моем приближении она поднялась и поделилась со мной немного дрожащим голоском:

— А я слышала летучих мышек.

— Ты меня удивляешь, они крепко спят в это время года, ты, наверное, ошиблась.

— Нет, я слышала летучих мышей, все время слышала!

— А как они делали?

— Они делали «так, так, так, так…»

И я в свою очередь в тишине услышал «так, так» упрямой торопливой капли воды, падавшей со свода в маленькую лужицу.

Я подвел девочку к лужице, объяснил ей ее ошибку, и мы сразу принялись ловить летучих мышей, на этот раз действительно кричавших и пищавших, к великому удовольствию моей маленькой спутницы. Испытание на храбрость и наглядный урок познания природы были полезны ребенку, и девочка об этом дне никогда не забывала.

Незадолго до этого грот Тибиран оказался свидетелем ужасного приключения; героями его были маленькие мальчики, по правде сказать не очень героические, но надо также признать, что и обстоятельства были смягчающими.

В августе 1941 г. ляперринский отряд французских скаутов города Сен-Годенс (Верхняя Гаронна) стоял лагерем на берегу реки Нест, недалеко от знаменитого грота Гаргас.

Однажды, выступая из лагеря, отдельные звенья отряда получили распоряжение рассеяться в разных направлениях с указанием не распечатывать до вечера конверты с секретной инструкцией, доверенной начальникам групп.

Группа «Ласточек» под руководством моего сына Рауля должна была идти в соседний лес, в направлении грота Гаргас. В сумерки скауты остановились в глубине леса, чтобы приготовить ужин; после ужина был вскрыт конверт и прочтен следующий приказ: «Звено «Ласточек» станет лагерем в гроте Тибиран и проведет в нем ночь».

Члены звена, мальчики двенадцати-тринадцати лет (за исключением его начальника возрастом четырнадцати лет), были испуганы такой программой. Провести ночь в пещере! Брр!.. Но мальчик или скаут, или он не скаут, и потом в компании бояться нечего.

Посыпались вопросы:

— Скажи, начальник, где этот грот?

— Большой он?

— В нем сыро?

И действительно, один только Н. 3. (начальник звена) знал пещеру. Вход в нее, скрытый неподалеку в густой чаще, представлял собой темный, очень романтичный портик.

Ужин был быстро окончен, и мальчики, оставив снаружи уже ненужные и только мешавшие палки, погрузились в грот Тибиран. «Погрузились» — это не просто образное выражение, потому что от самого входа почва действительно очень наклонная, грязная и скользкая, мальчики вязли в ней на всем спуске до круглого зала, где зиял довольно глубокий естественный колодец.