Тайкино сопение стало напоминать всхлипы.

– Тай? – позвал тихо.

Обернулась. В глазах слезы. Хорошо. Так лучше, малышка.

– Номер карты давай?

– Я не возьму у тебя денег, – очень тихо, почти сквозь зубы.

Повел подбородком, демонстративно отвернулся.

Пора это прекращать. К мальчишкам она относится, как к братьям. Поэтому и деньги от них легко берет. А к нему нет?

– Ну ладно, – обиженно отвернулся, поджал губы.

– Сереж? – позвала несмело. – Сереж, – взяла за руку.

Он не шелохнулся.

– Ну ладно, блин! – топнула ногой. – Ладно!

Сережка не выдержал, улыбнулся, все еще не глядя на нее.

– Что? – спросила растеряно.

– Я только что получил право давать тебе деньги, да?

Покраснела, захлопала ресницами, растерялась. Сережка не выдержал, рассмеялся, приобнял ее, погладил по плечу.

– Говори, куда переводить, – посмотрел в глаза. – Обещаю своим правом не злоупотреблять!

– Да ну тебя! – легонько пихнула его локтем под ребра.

Сережка достал смартфон, открыл банковское приложение, вопросительно посмотрел на Таю. Та вздохнула:

– К телефону привязана.

Сергей сделал перевод. Поднял на нее глаза.

– Пришли?

Ее смартфон тихо пиликнул, она достала, посмотрела входящие сообщения. Кивнула.

– Ну и все, – Сережка старался смотреть на нее максимально спокойно. – Купи себе нормальный этюдник. Будешь расплачиваться картинами, – усмехнулся. – Давно свежих не дарила!

– Фигасе! – взяла его под руку, толкнула в бок. – И сколько я на эту сумму должна вам картин написать?

– Хватит пары! – хитро улыбнулся. – Люблю твои пейзажи.

– Да? – прищурилась. – А портреты не любишь?

– Твои люблю, – парировал. – Свои не люблю!

– Почему же? – вскинула брови.

– Ты сильно приукрашаешь действительность.

– Ха! Я художник! Я так вижу! И вообще, – окинула его голодным взглядом. – У тебя такая пластика! Рисовала бы и рисовала.

– Тая! – отвернулся, пряча смущение. – Нет!

– Не, а чё я там не видела? – вскинула брови.

– Нет! – почти выкрикнул, смеясь.

– Совсем нет? – нахмурила лобик,

– Совсем нет, – ему нравилось ее дразнить.

– А представляешь, – она вдруг выскочила вперед, встала перед ним, глаза у нее коварно заблестели, – акварелью обнаженку!

Серый фыркнул:

– Нет! Рисуй птичек и бабочек! – а сам уже хохотал.

– Ну вот… – надула губки в притворном расстройстве. – Кстати, про бабочек смешной анекдот был, когда француженка говорит своему мужу: «Жан, наш мальчик уже взрослый, пора рассказать ему, откуда берутся дети! Начни хотя бы с бабочек!»

– Знаю! – отрезал.

– Знаешь? – почти удивленно. – Ну бли-ин. Я думала, повеселю тебя.

Сережка просто прижал ее к себе, в голос расхохотался. Рядом с ней ему действительно было очень легко смеяться.

***

Дни становились все длиннее, ночные заморозки почти прекратились, и вот уже наступила та пора, когда иногда можно выйти на улицу без куртки, а дома хотелось распахнуть окна, несмотря на еще включенное отопление.

Тайку переполняла жажда деятельности. Ей хотелось все перемыть, переставить, выкинуть ненужное, притащить в дом новое. И плевать, что это был не ее дом. Воспользовавшись тем, что у нее были ключи, она выбрала свободный день и примчалась к ребятам мыть окна и стирать шторы.

Сперва она зарулила с этим к Андрею, но… Там была Настя! Эта неугомонная мышь уже люстры протирала, когда Тайка пришла. Та только фыркнула с досады, когда это увидела.

– Чем недовольна? – спросила Настя свысока. Нет, вовсе не высокомерно, просто она стояла на сложной конструкции из столов и стульев под потолком.

– Чего меня не дождалась? Вместе бы сделали!

– О! Че тут делать-то? Три окна, четыре люстры. Гладить любишь?

– Ну так… – протянула Тайка.

– Пойди шторы погладь, пока влажные. Я гладить ненавижу.

– Давай! – Тайка подпрыгнула и умотала в кладовку, где у ребят стояли доска и утюг. – У тебя что с зачетами?

Настя тоже еще училась. Они с Андреем были одногодки.

– Тая! – теперь уже немного высокомерно отозвалась из-под потолка Настя. – Я второй год работаю на своей кафедре! Что у меня может быть с зачетами?

– Я не знаю, – съерничала таракашка. – Я у себя на кафедре не работаю!

– Да все уже проставлено автоматом, – Настя, аккуратно став на колени, спускалась со своей каталонской башни.