В середине палатки, а тянулась она метров на пятьдесят-шестьдесят, неожиданно проход на план смерти открылся и прямо на меня какая-то зубастая тварь прыгнула. Единственное, что успел сделать — руку подставил. Та и впилась зубами в плоть. Мигом огнем обожгло, кость затрещала — хватка у этой змеи мощная была. Я Кровь направил, и дух вспыхнул, рябью пошёл. Тут уж я не сплоховал, второй ладонью голову отрубил. Кинул сгусток Крови прямо в проход, тот и закрылся. А я дальше двинулся, продолжая истреблять эту гадость, которая собралась и на меня дружно кинулась. Стайный инстинкт сработал. Попутно руку свою обрабатывал, рану закрыл.

Как закончил, аж покачнулся от впитанной силы. Несколько секунд потратил на то, чтобы равновесие удержать и в себя прийти.

— Помогите… — едва слышно прошептала женщина с маленьким сыном на руках.

Она сидела, баюкая ребенка. Кожа серая, синяки под глазами, трупные пятна, что у неё, что у сына. Плохо дело.

Почувствовав, что меня опять что-то увлекает, не стал противиться и отдался процессу. Мои ладони засверкали от света. Я опустился и принялся за лечение.

Закончили мы… Да какая разница, через сколько. Главное — закончили. Всех вытащили. Никаких проклятий у гражданских не было, только средней и тяжелой формы заражения грязным Маслом. Стандартная ситуация для тех, кто оказался в зоне боевых действий, где применялись мощные и разрушительные техники. Это способно привести к спонтанному открытию проходов в иные планы бытия и… чем закончится, как повезет. Может, и ничем. А может накрыть большую территорию различными примесями.

Раз уж в этом мире так любят воевать, то подобные ситуации не удивляют. Так что то, что здесь такое случилось, я мог понять. Но вот то, что какой-то вредитель всех этих людей, которые пришли за помощью, согнал в одно место, уж не знаю зачем… Это понимания у меня не нашло. Их же просто приговорили. Помощи людям никто не оказывал. Хуже того, собрав их вместе, они усилили разрушительный эффект.

— Ты как? — устало спросил Аристарх Павлович, когда мы уже вышли и отправились обедать.

Половина дня точно прошла. Оба выложились. Пообедать и дух перевести — это не блажь, а суровая необходимость, чтобы оставшийся день выдержать.

— В ярости, — честно ответил я. — Как так вышло, Аристарх Павлович? Кто такой умный зараженных в одном месте собрал и бросил помирать? Это нормально?

— Нет. Постараюсь узнать. Доложу князю, а там пусть тайная служба разбирается, кто здесь вредит.

— Очень надеюсь, что разберутся.

В лучшем из худших вариантов, это просто халатность. При самом ужасном раскладе, это диверсия. Катализатором бы послужила первая смерть. После этого ситуация бы резко обострилась, и через час там бы уже все погибли. Может, и нежить бы появилась. Ну, или особо злобная тварь вылезла с плана смерти и пошла бы всех подряд жрать.

Дошли до полевой кухни. Там стол отдельный стоял. Я бы сказал — накрытый. Ничуть не удивился, когда увидел Артура Александровича.

Если на нас сейчас посмотреть, то что я, что Аристарх Павлович, грязные, с масляной коркой на одежде. Этот же сидит чистенький, розовощекий, ест себе спокойно. Он вообще не работал, что ли?

— О, Аристарх Павлович, — оживился толстяк. — А вот и вы. На обед пришли? Правильно, правильно. Опять себя не жалеете.

Мне очень, прямо до напряжения в мышцах, захотелось подойти и с ноги ему в лицо ударить. Так, чтобы снесло с лавки.

— Да и занимаетесь непонятно чем, — вздохнул толстяк. — Меня срочно выдернули, за вас работу пришлось делать.

— Это какую же? — угрюмо спросил Аристарх Павлович.

Вот же кремень человек. Спокойно за стол с этим толстяком сел.

— С военными работать. Мы ведь здесь зачем? Чтобы помочь! А вы куда сбежали? — выставил он жирный палец в сторону целителя.

— Не знаю, зачем вы здесь, — ответил Аристарх Павлович холодным тоном. — Но я сюда прибыл людям помогать. Чем и занимался.

— Ну да, ну да, — хмыкнул толстяк и на меня взгляд перевёл.

Снова нахмурился. Ещё бы ему не нахмуриться. Взгляд-то у меня совсем не добрый.

Нам выдали по миске каши. Чай, опять сладкий. Хлеб с маслом. Я постарался успокоиться. Эмоции сейчас ни к чему. А то наговорю лишнего. Пока старался успокоиться, не заметил, как к нам военный подошёл. Этот в мундире был, темно-оливкового цвета — отличительный знак войска Ермакова. Вид мужчина имел суровый, усы белые и закрученные. При этом стариком не выглядел.