— Аристарх Павлович, — остановился он возле нашего стола. — Что за самодеятельность вы развели?

— Мне тоже интересно, что у вас за бардак, — ничуть не смутился целитель. — Об организации прорыва я доложу князю. Пусть с вами тайная служба разбирается.

— Какого прорыва? — лицо мужчины вытянулось.

— Самого что ни на есть настоящего. Со множеством жертв. В том числе среди вас, военных, и нас, целителей. Кто это у вас такой умный диверсию организовать решил?

Я медленно выдохнул, с облегчением. По понятным причинам, свои мысли я с Аристархом Павловичем обсудить не успел, по понял он всё верно. Прямо с языка вопросы снял.

— Вы говорите, да не заговаривайтесь, — не оценил такого захода военный. — Вас сюда вызвали с конкретной целью! Заняться, в первую очередь, нашими людьми!

— А в палатку вы на убой кого набили? Не наших? — прищурился Аристарх Павлович. — Вот что, Антоша, — приподнялся целитель. — Ты лучше виновника найди. А то и сам ляжешь, и остальных сгубишь.

— Разберемся, — недовольно ответил тот. — Дальше-то мы можем на вас рассчитывать?

— Можете. Но действовать я буду по своему разумению.

Этот тип попытался взглядом надавить, но ничего не добился, щелкнул каблуками, развернулся и ушёл.

— Когда-нибудь, Аристарх, тебе твой норов боком выйдет, — не преминул заметить толстяк, который с охотой слушал этот разговор.

Аристарх Павлович на него как на пустое место посмотрел, толстяк пятнами зашёлся.

Весь наш обед, вместе с разговорами, минут десять занял. Аристарх Павлович ел быстро, пусть и без спешки. Но на фоне толстяка это выглядело чуть ли не как спринт. Под конец ещё двое тех, кто с нами прилетел, подошли, тоже на обед. И выглядели эти люди как те, кому всё же пришлось поработать.

А ведь если подумать, толстяк-то и не может нормально работать, как мы. Зуб даю, Масло ему доступно не очень чистое. Закономерный вывод — что каждая манипуляция для него… Ну вот если для Аристарха Павловича это как перо поднять, то дня толстяка — как пудовую гирю. Поэтому наверняка и проблемы со здоровьем. Точнее, не только поэтому, но нагрузка целительства усугубляет эффект. Не удивлюсь, если он это понимает и поэтому «бережется». В смысле, работать не спешит.

Что сказать. Позор целительства.

Дальше нас опять сопровождающий перехватил, отвёл на новый участок. Ещё несколько человек с проклятием на ноги поставили. Следом отправились с пациентам с тяжелыми ранениями в хирургическое отделение, если так можно сказать про очередную палатку. Ну и пошло. Нас то в одно место дергали, то в другое. Иногда короткие перерывы делали, чтобы дух перевести.

Больше подобной жести, как в прошлый раз, я не видел. Как и скопления грязи. Справедливости ради скажу, что порядка прибавлялось с каждым часом. Подвозили гуманитарную помощь, устанавливали новые палатки. Медсестры и врачи тоже прибывали. Новых целителей вроде не появилось, но и так — неплохо.

Не скажу, что легко было. Наоборот, выкладываться приходилось по полной. Не так, чтобы в конце отключиться, как в прошлый раз, когда на меня накатило. Но всё равно под конец дня я уже с трудом соображал и едва на ногах стоял. Аристарх Павлович не лучше выглядел. Как ужин прошёл, не заметил. Мозг опять заработал уже в гостинице.

— Это где мы? — очнулся я.

— Закончили, — ответил Аристарх Павлович. — Не пережег себя?

— Не, — качнул я головой, по-новому оглядываясь.

Это был уже не полевой лагерь. Стояли мы в фойе, у стойки. Нам выдали ключи, и Аристарх Павлович сказал за ним идти.

— Мест свободных мало, поэтому у нас с тобой один номер на двоих.

— Без проблем, — ответил я.

А сам в голове заново прокрутил события последних часов. Сколько через наши руки пациентов прошло? Сотни три, не меньше. Я ещё и духов перебил несколько десятков. Эти твари то и дело появлялись. Неудивительно, что настолько перенапрягся. Ощущение, будто если контроль отпущу, свалюсь.

Зашли в номер. Две одноместные кровати, немного места. Я вдруг обнаружил, что успел свой рюкзак прихватить. Заработался так заработался.

— Душ здесь общий, на этаже, — сказал Аристарх. — Иди сразу мойся, пока не отключился.

— Хорошо, — не стал я спорить.

Больше всего хотелось прилечь, но не позволил себе. Прав мужчина — если лягу, то отключусь сразу. Собственно, так оно и вышло. Я помылся, переоделся в чистое, под одеяло забрался, глаза прикрыл, а дальше — темнота. Сон мгновенно пришёл.