– Волчонок, ты дохуя умный? – без предисловий угрожало лицо со шрамом.

– Не, но ума хватает, – задиристо бросил Вова в ответ, подбородок задрав.

– Выйдем?

– Не вопрос.

Вова выкрутил руль и мгновенно развернулся.

– Вова, не надо, пожалуйста, пусть едет! – взмолилась Алёна ему, уже покинувшему автомобиль, вслед.

Лицо со шрамом выскочило из машины и бросилось Вове в ноги – перевод в партер был выполнен с явным знанием дела. Алёна спешно нашла в бардачке перцовый баллончик, лежащий сразу за пистолетом (к появлению которого ситуация все-таки ещё не располагала). Она пулей вылетела из Мерседеса, найдя парней лежащими на асфальте и заливающимися смехом. Ребята поднялись и обнялись, крепко потрепав друг друга по-дружески. Алёна незаметно мыкнула баллончик в карман розовой куртки.

– Мадам, не обессудьте, – деликатно начало лицо со шрамом, держа руку со сбитыми костяшками на плече Вовы. – Этот господин мой давний хороший товарищ, приношу извинения за эксцесс.

– Алёна, это Лёха. Лёха, это Алёна, – представил Вова, тепло улыбаясь.

– А я уж перепугалась, – цокнула Алёна. – Приятно.

– Крайне рад знакомству, – по-джентльменски продолжило лицо со шрамом. – Тем паче, что такая невероятная, попросту вопиющая красота скрашивает вечера этому беспризорнику.

Вид Вовиного приятеля вызывал у Алёны неприязнь: выше Вовы на голову, узколобый, бритый налысо, с широким шрамом через всё криминальное лицо. Одновременно с этим, в контексте культуры речи, Вовин приятель вызывал одну лишь, совсем с образом не вяжущуюся, симпатию.

– Высока, стройна, смела, исчерпывающе красива, чистый эталон женственности, – сыпал плеяду комплиментов, не тонко вплетённую в и без того восторгающийся орнамент речи Лёха.

– Да ну хорош меня в краску вгонять, – улыбчиво отмахнулась Алёна, не принимающая излишнюю фамильярность от незнакомых людей.

– Как прикажете. Ну а ты как живешь, бродяга? – лицо со шрамом, вмиг переключившись на Вову и понизив голос, знатно потрепало его по голове.

– Явно лучше, чем ты, – дружески борзел Вова.

Лёха залился выразительно-заразительным громогласным хохотом, широко распахнув ковшеподобные челюсти.

– Эх, Вованчик, давай, может, как в старые добрые, тачки опять гонять начнём? – предложил Лёха, хлынув сквозь настежь прокуренный голос ностальгией. – В Литве опять те ребята расчехлились.

– Не, я завязал, – строго заявил реалист Вова, взмахом пальца мысль подчеркнув. – А старые добрые у меня ассоциируются лишь с заливанием жала палёной водкой, меняющей район и наделяющей нас широкими качествами. Нужно жить сегодняшним днём.

– Да ты в поряде живёшь сегодняшним днём, я смотрю, жируешь в крысу, пока кенты на подсосе, – смеялся Лёха. – Подумай, тема-то ровная была, может, всё-таки развяжешься? Одна сгоревшая машина – это не повод бросать то, в чём ты хорош.

– Я подумаю, – лицо Вовы просветлело искренностью улыбки, взгляд скосив на авто друга. – А зачем тебе другая тачила? Вот же есть аппарат: тонирнул вкруг, шильдики поснимал, чётки на зеркало повесил, на пол уронил и даёшь угла. И пацане ебаться стал.

Лёха вскинул вверх грозовой смех, разомкнутую пасть к небесам вновь вознеся, и запрыгал остроконечным кадыком, явно преувеличивая маститость шутки.

– Ладно, братан, не буду отягощать вас своим присутствием, такую красоту нужно делить только с ночью! – завидующе произнёс Лёха, одарив Алёну почтенным взглядом.

– Что верно, то верно.

– Кабану и Мескалину привет!

– Передам!

Лицо со шрамом крепко обняло Вову на прощание, с лёгкостью его над асфальтированной землёй подняв, и, впрыгнув в свой грозный чёрный автомобиль, угнало грохотать басами в спальные, никогда не спящие районы.

Ребята вернулись в Алёнину машину, недоуменно застывшую с открытыми дверьми.

– Видок у твоего друга тот ещё, конечно. Хотя в таком шраме есть какой-то странный шарм.

– Ну, я ж их не по внешности выбирал.

– А как выбирал?

– По законам вселенной – по родству души. Печально, что их всегда судили лишь по внешности, сразу вешая ярлыки, а ярлык в нашей стране – это ярмо, с шеи просто так не снимешь. А у ребят-то россыпь положительных качеств и талантов.

– Вопрос в том, как применять эти положительные таланты, если на «ровные темы», то…

– Я ты не промах.

– Кабан – это Евген?

– Ага.

– Такие типичные районные клички. Дай угадаю – у этого твоего друга, наверно, Лысый прозвище?

– Не, у него хорошая ритмика имени и фамилии – Алексей Данилович Кирпильский, так что бери выше – Кирпич его погоняло, – улыбался Вова. – Всё далеко не так тривиально, как ты думаешь.

– Да я вижу, – Алёна действительно ощутила породу в произнесённом ФИО. – А у тебя какая?

– С моей фамилией и выдумывать ничего не нужно.