Забавно, Леночка. Родилась в приличной и успешной семье. Живи да радуйся. Родители все сделали.

Только не успеваешь вылупиться, как все: то червяка не разжевали, то из гнезда рано выкинули.

С другой стороны, грех жаловаться.

У Шершнева таких звонков по десять штук в день. С его-то размахами.

Укол зависти застревает в ребрах. Трясу головой, даю мысленный подзатыльник.

Нашла кому завидовать. Бедный парень зубами место под солнцем выгрызал. Теперь гадкий утенок превратился в лебедя со всеми положенными кубиками пресса. Чудеса эволюции. А я на червей жалуюсь.

Вибрация телефона отвлекает. Тянусь, прижимаюсь щекой к шелковой подушке.

Незнакомый номер становится сюрпризом. Волнение смешивается с предвкушением. Короткий вдох. Сглатываю набежавшую слюну.

Это же он?

«Доброе утро, малыш. Тебе еще нужен миллион долларов?»

Не верю в то, что вижу. Каждое слово, как удар под дых. Глаза режет. Больно. Невозможно дышать.

Он же несерьезно?

Ошалело смотрю на экран не в силах ответить.

Сомнений нет. Автор сообщения точно Шершнев.

Глава 6

«Не смешно».

Набираю ответ на автомате, потому что не по себе от его едкой шутки. В другое время я бы не обратила внимания, мол, пусть резвится. Слова, сказанные мной в прошлом, оставили на нем след.

Я пожалела о них в тот момент, когда не увидела Шершнева поблизости. А потом узнала, что Олег бросил университет. Но всегда гнала мысли, что это произошло по моей вине. Тогда я была пьяна и толком не соображала.

Только могли ли наши ненастоящие отношения так повлиять на него?

Вновь погружаюсь в прошлое.

Злосчастная вечеринка по случаю дня рождения кого-то из Лазаревских дружков. Громкая музыка, целующиеся парочки, что еще вчера едва друг друга знали, а завтра забудут.

Черт меня дернул туда пойти?

Но я пьяна, мне весело. Рядом крутится чей-то перспективный и вполне симпатичный сын. Не помню, как так вышло. Бокал, а следом пошел второй. Вот изумруды моего ненастоящего парня переливаются от бешенства за толстыми стеклами очков в тусклом свете комнаты.

— Она моя девушка, — рычит Шершнев на поднятого над полом блондинчика.

Уверена, если промедлю минуту, Олег порвет этого мажора. Тот уже синий в его огромных лапищах. Хочу кинуться к нему.

Ничего не было. Мы просто разговаривали. Да, этот урод утащил меня в уголок, но ты пришел вовремя.

Вокруг слишком много людей. Никто из них не знает про наши фальшивые отношения с Шершневым. А я так и не определилась, что с ними делать. Колеблюсь ровно минуту. Под звучный треск под ребрами давлю болезненную улыбку. Собственный смех кажется нервным. Думаю, все видят, что я вру.

Они смотрят. Раздаются ехидные смешки, шепот разносится по помещению. В этом обществе не принято дружить с такими как Олег. Тем более встречаться с ними. На Шершнева все закрывают глаза только из-за Лазарева. А здесь такой скандал: у королевы курса парень — нищий урод.

— Шершнев, ты обкурился? Ты себя в зеркало видел? — фиксирую взгляд на застывшем Олеге.

Он белеет. Краска уходит с лица, а глаза превращаются в щели. Смаргиваю слезы, закусив щеку изнутри. Больно. Жажду подойти и успокоить его. Скрыться от посторонних, которые стали свидетелями разыгравшегося скандала.

— Лазаревский щенок совсем с цепи сорвался, — проносится по толпе.

— А Ленка, что ли, с этим нищебродом? — чей-то знакомый голос врывается в воспаленное сознание.

— Фу, он такой стремный, — вторит другой.

Не понимаю, как сохраняю лицо. Выразительно смотрю на Шершнева.

Мы потом поговорим, Олег. Не сейчас. Не при всех.

Пойми меня, пожалуйста.

— Я не встречаюсь с теми, у кого на счету меньше миллиона долларов, — подхожу и щелкаю пальцем по его носу.

Поворачиваюсь к захрипевшему блондинчику. Кажется, что Шершнев вознамерился выдрать у него кадык. А я не замечала никогда, насколько у него сильные руки.

Со мной он всегда был предельно нежным.

— У него их, кстати, тоже нет. Так что расслабь булки, зая…

Выныриваю из воспоминаний под вибрацию телефона. В груди противно тянет, во рту словно нагадили кошки. Хочется прополоскать внутренности с мылом.

Прошлое остается прошлым, чтобы ты не сделал. Вариантов немного: или страдать, или принять.