Внутренности крутятся на вертеле, будоража и поджигая меня. Я словно облит бензином и вспыхиваю моментально, как сухая листва в жаркий летний день.

Ее сдавленный стон — пусковой крючок, на который я подсаживаюсь, слегка поглаживая дрожащим пальцем. Нажать — разорвет к чертям в щепки. В упор из дробовика.

Света проводит язычком по нижней губе, совсем невесомо, и мой взгляд уплывает вслед. А в следующий момент мы синхронно двигаемся друг к другу, сталкиваясь лбами, грудью, переплетаясь руками и телами. Грудиной ощущаю ее возбужденные соски, пока губы обжигает от самого тесного и непозволительного для меня контакта, ударяющего точечно в пах. Мой нокаут.

Руки беспардонно гуляют по манящему телу и собирают по атомам касания. Огненные, сжигающее. Испепеляющие меня.

Я трахаю ее ртом, погружаясь сладость языком. Лучше, чем я себе это все представлял. Лучше самых извращенных снов. В какой-то момент резко сдвигаю ее к пульсирующему паху, слегка надавливая ягодицами на член. Черт. Опять удар током и ее слабый стон.

Она дрожит.

Я тоже.

В голове полный швах, но оторваться от нее сейчас смерти подобно...

Пока я не слышу звук отворяющейся двери. И со стоном переворачиваю Свету на спину, скатываясь в другую сторону животом в пол. Перед глазами фейерверк, а член начинает дымиться. Мне так похер на все, кроме того, что я только что побывал во рту у девочки, которую мне нельзя. И чертовски на это подсел с одного раза.

Я хочу еще.

СВЕТА

У меня горят щеки, а все тело превратилось в вязкую жижу. Огненные касания к телу приносят наслаждение на грани боли, от этого хочется кричать, но мне нечем дышать, вообще нечем. Впиваюсь руками в широкую шею, обхватывая крепко-крепко, будто бы отпустить сейчас стало бы смерти подобно, а дышу тем, что выдыхает Женя, и этот огненный поток выжигает мне внутренности, оставляя ожоги. Поверить не могу, что мы это сейчас делаем, и что мне в задницу упирается его...член, и мужчина, очевидно, очень хочет меня сейчас, пусть я только в теории это все понимаю. Мне до практики было очень далеко и сейчас неблизко.

Все в голове превращается в один бессвязный поток, думать вообще не получается. В себя прихожу лишь тогда, когда меня резко и со свистом перекидывают на мат, заботливо подставляя руки под спину, чтобы не ударилась, а затем вместе с бешеным потоком воздуха широкая фигура падает рядом со мной, сдерживая рвущееся хриплое дыхание. Он дышит носом, я — ртом, отчего горло начинает печь.

—Фига се, уложила малышка своего телохранителя? — внезапный мужской голос заставляет меня покрыться коркой льда. Я в ужасе перевожу взгляд на входную дверь. А там…просто друг моего дедушки, но я называю его дядя Ваха. Так все его зову, ведь он очень не хочет стареть. КОНЕЧНО, а кто ж хочет?

Еле сдерживая дыхание, пытаюсь найти хоть один адекватный ответ, но язык прилип к небу, губы полыхают, а в голове полный кавардак. Ситуацию спасает Женя, который все еще лежит на животе с повернутой от меня прочь головой. Наверное, ему так реально проще держаться, а я уже не держусь. Не за что.

—Да, вот подняться не могу теперь. Хорошая ученица. Уложила меня на лопатки.

—На брюхо, Жек. Ну ты молодец. Только не переусердствуй, а то ей и телохранитель будет ни к чему, а ты зп потеряешь, — хохочет дядя Ваха, и во взгляде я не вижу ничего, что могло бы сейчас вызвать у меня подозрения. Он ничего не заметил, да? Иначе уже сказал бы? Ну или заметил и все только расскажет, не мне, не Жене, а сразу папе. Или дедушке. И тогда…конец света покажется нам всем просто легкой неурядицей,

Женя меняет положение головы так, что теперь поворачивает ее в мою сторону и в сторону Вахи. Лицо красноватое, взгляд колкий и лютующий, но голос звучит…как обычно. Я завидую ему, потому что скажи я сейчас хоть что-то, сразу сдала бы себя с потрохами, буквально написав на лбу все, что случилось пару секунд назад.

Мне смотреть на него физически больно, потому что я, кажется, очень сильно догадываюсь, что будет, когда дядя Ваха уйдет…Мне хочется оттянуть этот момент, но на дне таких красивых глаз вижу свой приговор. Он неминуем и крайне жесток.

Я очень хорошо умею наблюдать и реакции Жени выучила слишком давно, чтобы сейчас ошибаться. Приговор не в мою пользу.

—Ну ладно. Вы занимайтесь. Я просто свет увидел, думал, что моя забыла выключить. А тут все проще некуда. Светлячок, папке привет передавай, скажи, что в теннис надо бы сыграть, — мужчина прощается, а я остаюсь растекаться по полу под уничижительным взглядом человека, в которого влюбилась так давно, что уже и не помню, каково это — жить спокойно и легко. Дышать без боли в груди, не думать о чем-то лишнем и непозволительном. Не прокручивать в голове не случившуюся реальность.

Дверь захлопывается, а вместе с ней растворяется в воздухе моя надежда на положительный исход. Как только лишний свидетель покидает помещение, Женя встает, и мой взгляд снова плывет по фигуре, задерживаясь на выразительно бугре, по которому я совсем недавно проехалась ягодицами.

От безумных мыслей в груди разливается свинец и очень хочется плакать, но я держусь, сжимая руки в кулаки. А вот мой телохранитель поворачивается ко мне спиной и с высоты собственного роста падает на маты прямо на ладони, начиная отжиматься от пола. Я сбиваюсь после двадцатого раза, впитывая в себя бугристость мышц и переливающуюся от пота кожу, резковатые движения рук, низко опущенную голову, и вздохи.