С остервенением растираю переносицу.

– Ма…

– Сейчас, Дава. Кажется, у меня опять аллергия на что-то…

– Ма, да та ситуация выеденного яйца не стоит.

– Да, ты уже говорил.

К счастью, лифт останавливается. Я прошмыгиваю мимо Давида к двери, трясущимися руками достаю из сумки ключи. Открываю.

– Мам?

– Ты, наверное, голодный?

– Ладно! Твоя взяла, – психует Дава. – Тебе расскажу. Но пообещай, что ты не станешь ябедничать Серому. Нет сил на тебя такую смотреть.

– Обещаю! – клянусь я. Давид выставляет аккурат перед моим носом руку.

– Вот из-за этого все.

– Из-за чего? – туплю я.

– Из-за маникюра.

Хлопаю, как дура, глазами. На маникюр я записала Давида лично. Вчера он сходил. Вышло отлично. Аккуратные ногти. Две стильных черных полоски на больших пальцах и потоньше – на среднем.

– Из-за маникюра? – лепечу я.

– А ты думала, раз мы в столице, то тут все прогрессивные да адекватные? Спешу тебя расстроить. В замшелых мозгах некоторых мужчина все еще должен быть могуч, вонюч и волосат, – остаток фразы Дава произносит, зевая.

– Он как-то некрасиво тебя обозвал? – догадываюсь я. – И ты сразу полез в драку? Давид… – закатываю глаза.

– Оскорбление я проигнорировал. Много чести обращать внимание на идиотов. Душа поэта не вынесла как раз игнора. Ник замахнулся первым. Я ушел от удара, а дальше все по инерции. Ни о чем не жалею. Извиняться ни перед кем не буду.

– Даже если вылетишь из команды? – закусываю щеку.

– Даже если вылечу. Сначала людям не нравится чей-то маникюр, потом еще что-то, а потом – бах, и уже все евреи разом какие-то не такие.

Я не знаю, что на это ответить, потому что разделяю каждое слово сына. Неважно, в чем проявляется нетерпимость. С нею нельзя мириться, ведь легализирует ее как раз молчание.

– Спасибо, что поделился.

Дава пожимает плечами. По его застывшим плечам вижу, что не так-то просто ему это дается. Но он не свернет с пути.

– Если что, сменю школу. Как я понимаю, если контракт будет расторгнут по их инициативе, финансовые санкции нам не грозят.

– Это меньшее, о чем тебе стоит думать.

– Прости, что так.

– Давид! Я же сказала, что все нормально. Пойдем. Погрею тебе чего-нибудь. К черту диету.

– Погоди! Рано ты меня хоронишь. Может, еще обойдется. А я не в форме.

Давид широко улыбается, заставляя мое материнское сердце обливаться кровью.

– Какой ты у меня ответственный.

– Ма, а у вас с Серым-то, наверное, серьезно было? Я все похерил, да?

– Ну что ты выдумываешь? – излишне широко улыбаюсь, – Пару раз поужинали. Подумаешь, велико дело.

– Хреново, что так вышло.

– Не выражайся!

– Да тут по-другому не скажешь.

– Нормально все. Правда-правда. Он мне не очень-то и нравился. Какой-то… недалекий.

Вру. Вру жестоко. Просто потому что так легче. Кормлю Давида. Привычная рутина отвлекает. Хуже становится, когда Дава уходит к себе. Плетусь в душ. Здесь можно поплакать. А если врубить воду на полную мощь – даже зареветь в голос. Уж в чем-чем, а в этом я спец… Реветь, чтобы никто не слышал.

ГЛАВА 15

– Ну, товарищи драчуны. Кто начнет рассказ?

В стройном ряду вытянувшихся в шеренгу спортсменов раздаются смешки. Слово «драчуны», оказывается, вызывает у подростков ровно ту же реакцию, что и два десятка лет назад. В этом смысле даже Тик-Ток ничего глобально не поменял. Усмехаюсь. И возвращаюсь взглядом к Таиру. Если верить Дэму, обычно тот не практикует публичную порку, но в этот раз сам бог велел. Каждый участник вчерашней заварушки должен вынести урок из произошедшего, вне зависимости от своей роли.

– Лурье!

– Нечего рассказывать. Мы с Ником просто дурачились.

– Вот как? – сощуривается Таир. – Голунов!

– А?

– Тебе есть что добавить к сказанному?

– Нет. Лурье все верно заметил.

– Я похож на идиота?!

– Нет, – мямлит Ник. – Просто реально случилось недоразумение.

– Значит так, недоразумения... Я даю вам последний шанс объяснить, почему два моих самых перспективных спортсмена вели себя как последние дебилы. Не услышу ответа – мы навсегда прощаемся. Вкладываться в двух агрессивных придурков никто не станет. Лурье?