Меня никто не любил, и когда я встретил Соню, я очень боялся её потерять. И в то же время ждал, что она разлюбит и бросит. И как итог — гадкая ночь с Полиной.

Хотел заслужить любовь своего отца — в итоге стал жить по его правилам. И только когда Соня вмешивалась в них — я отказывал отцу.

Да, отцовскую любовь я хотел заслужить, но в то же время я боялся стать похожим на него, и… в какой-то мере это произошло.

Я пока в начале пути. Но насколько же легче понять другого человека, нежели самого себя, как оказалось!

— Надеюсь, у тебя всё получится. Но ты же ходишь к Матвею, Дэн. Сам говорил — Соня не примет его.

— А я всё равно буду пытаться. Но и Матвея бросить не могу. Одно дело — если бы не знал его, не назвался его отцом. А так… я же сам во все это ввязался.

— Как он?

— По Полине скучает. Меня вообще не воспринимает. В первые две встречи с кулаками на меня бросался, а теперь как волчонок себя ведёт. Для Мота я — тот, кто у него мать забрал. Нет, — припарковался и взглянул на сестру, — подробностей он не знает, просто чувствует что именно я у него Полину отобрал. При ней Мот со мной милым мальчиком был, а без Полины я для него полузнакомый мужик. Он знает что я его отец, но, — усмехнулся невесело, — я ему нафиг не нужен.

Я ему не нужен, он не нужен мне, но мы видимся почти ежедневно, по часу. Разговариваем о ерунде под присмотром психолога. Но каждый раз, когда я захожу, вижу в глазах Мота разочарование что пришел я, а не его мать.

О Полине Матвей иногда с любовью говорит, иногда с обидой и злостью — забыть то что было на дороге он не в состоянии несмотря на помощь психолога. Это останется с ним. Как и многое другое — то, что вскрылось в ходе наших бесед.

— Дэн, а можно я с тобой войду к Матвею? Если ты и психолог не против. Я не специалист, но меня детки любят. И опыт у меня есть, пусть и специфический: я волонтером в детском доме помогала. Может, смогу хоть чем-то помочь? Может я хоть на время смогу его забрать, раз он тебя не воспринимает, если разрешат? Или станет только хуже?

Хуже не станет. Это подтвердила и психолог. Она сказала что Мот уже ждёт. Я вошел, он нахмурился при моём появлении, как обычно. А следом за мной вошла и Аня.

Глава 61

ДЕНИС

Он перепугался, когда увидел Аню, женщину. В глазах сына на секунду надежда мелькнула, что это мама за ним пришла. А потом он сощурился, пригляделся. И спиной вжался в диван.

— Здравствуйте, — улыбнулась нам психолог. Ее голос негромкий, ласковый, она вертит в руках машинку. — Матвей, держи.

Мот машинально взял игрушку.

А мы без подарков. Сын сейчас в таком возрасте, что подарками его, наверное, можно купить, расположить к себе, задобрить. Только я играть грязно больше не хочу, Матвей ни в чем не виноват. И работать сейчас нужно с его психикой, а не откупаться, как я делал это раньше.

— Привет. Это Аня, — представил сыну сестру. — Твоя тетя.

Он никак на это не отреагировал, лишь зыркнул на Аню и сильнее вжался в диван.

— Мама где? — спросил не у меня, а у психолога. — Когда придет?

— Мама пока не может. Но зато к тебе пришел папа, — напомнила психолог.

Матвей посмотрел на меня. И мне, взрослому человеку, захотелось все бросить, просто выйти за дверь и не возвращаться. Раньше он иначе смотрел, с восторгом. Теперь же он меня боится, а я понятия не имею, можно ли лёд растопить.

Надо было купить подарок — мелькнула малодушная мысль. Рассеянно взглянул на Аню. Сестра без слов поняла мой взгляд, еле заметно кивнула и выступила вперед.

— Матвей, давай мы с тобой поближе познакомимся, не против? — она улыбается. И голос у нее такой же мягкий, как у психолога, она не притворяется, зато я стараюсь держать лицо и лыблюсь так неискренне, что сводит скулы.

Психолог неодобрительно косится на меня.

Да блин, а что я могу? Матвей — мой сын, но он мне чужой, я не знаю, как искать с ним контакт, знаю лишь, что не могу его бросить.

Присел в кресло, в отдалении. Он следит за мной, будто опасается, что я подойду ближе. Настороженно смотрит на Аню. А сестра говорит, и ее голос льется, негромкий, спокойный, она что-то рассказывает, и звучит это умиротворяюще. Я исподлобья разглядываю сына и вижу, как он оттаивать начинает, что-то тихо отвечать, он задумчиво катает машинку по колену, они разговаривают втроем.

Матвей, Аня и психолог.

Я чую, что лишний здесь, что без меня Матвей быстрее доверится, но встать и уйти — это принять поражение. На ринге чемпион, а по жизни я проиграл. Не уследил, как все свернуло не туда.

— Матвей тут уже подружился с двумя мальчиками, да? — расспрашивает его психолог.

— Миша и Коля, — послушно ответил сын и посмотрел на Аню.

Та слушает внимательно, и с губ не сходит улыбка. А у меня руки сжимаются в кулаки. Какие еще Миша и Коля, мой ребенок не должен остаться здесь. И дело не в журналистах, которые со смаком полощут пребывание Матвея в этом центре и скорый отъезд в детский дом. Я просто должен признать его своим, даже если Соня мне этого никогда не простит.