Любава поняла взгляд старика без слов, отошла к корзине, перебирать и очищать от листьев принесенные ветки. Винник же упрямо открыл книгу на той же странице.

— Я уйду. Но только после того, как узнаю, что решил Босой.

— Как будто бы у него есть выбор, — усмехнулась травница, — вы же не сказали ему, что если он пробудет в гарнизоне хотя бы две недели, то уже никогда не сможет уйти за его пределы? Сколько ему осталось? Четыре дня?

Винник кивнул.

— Впервые за столько лет я чувствую, что совершаю ошибку.

— Я исправлю ее за тебя, старый дурак, — Любава подняла корзину за лавку, — если Босой выживет в Большой битве, я вытащу его оттуда.

— Ты что, — удивился старик, — все еще ходишь туда?

— Как будто бы у меня есть выбор. Иди давай, помогай.

Варка мази заняла все время до вечера. К стиранию татуировки приступили, только когда взошла луна. Ее голубоватый свет проникал в комнату сквозь стекла, отражался в зеркале, стеклянных бокалах, в до блеска начищенной посуде.

Парашка разделась до полной наготы, встала в широкий таз. Винник и Любава в четыре руки намылили ее и терли мочалками, пока кожа не начала скрипеть. Татуировку ненадолго обложили льдом из погреба, а потом растертой до волокон ивовой корой. Природное обезболивающее и в сравнение не шло с прежними лекарствами, но все же лучше, чем ничего.

— Будет очень больно. Тебе придется потерпеть, — Любава провела ладонью по щеке рабыни, — мы могли бы тебя положить на постель, и даже привязать. Поверь мне, вступать в новую жизнь лучше без страха, стоя, с горделивой осанкой, а не связанной по рукам и ногам. Я и прежде сводила рабские татуировки. Поверь, человек, что не способен достойно вытерпеть боль новой жизни, остается рабом даже без татуировки. Ты меня понимаешь?

Парашка обхватила обеими руками выпирающий живот и испуганно закивала. Она только сейчас осознала, что ей будет больно, и может быть лучше и дальше Ирма порола бы ее на конюшне, чем это вытерпеть. Ребенок не позволял ей повернуть назад. Ради него она не только хотела, но и должна была пройти через любые муки.

Любава снова обложила татуировку завернутым в тряпицу льдом, но теперь только по краю. И перед тем, как приложить к татуировке жгучую мазь, спросила:

— Как тебя звали до того, как ты стала рабыней.

Парашка вздрогнула от пробившихся через ее оторопь воспоминаний.

— Анна. Мама звала Анькой.

— Пусть будет Анна. Какая ты теперь Анька? Взрослая женщина. Без пяти минут мать. Свободная женщина. Анна. Хорошее имя. Так мы будем звать тебя в новой жизни. Думай о новом имени. Иди к нему. Прежний мир уходит. Приходит новый.

Любава приложила мазь. Кожа вскипела пузыриками. Из горла девушки раздался сиплый тихий стон. Ее кулаки сжались, из глаз полились слезы, но она сумела сдержать крик.

Стрелковый полигон Гранитного прежде располагался в одной из горных долин. Из-за опасности засветиться перед гррахами его пришлось частично перенести в один из вырезанных в скале коридоров для погрузки. На дистанцию до ста метров тренировались внутри. Более далекие мишени устанавливали снаружи, но стрелок при этом стрелял из глубины горы.

Приказа обучать гостей гарнизона стрельбе из огнестрельного оружия от командования пока не поступала, но отбиться от Зои оказалось делом не простым. Тем более, Сурков чувствовал себя обязанным перед девушкой, вместе с друзьями потратившей немало сил для его спасения.

— Ногу не так положила! Попу подвинь! — снайпер пытался уложить девчонку у оружия в правильную позу.

Потеряв терпение, он схватил ее и попытался передвинуть сам.

— Попу мою не трожь! — взвилась Зойка.

— Так ложись нормально!

— Ты скажи нормально, как нормально, я и лягу нормально!

— Я сказал уже! Линия оружия должна проходить через тебя до самого колена. А ты изгибаешься как ящерица.

— Ящерица?

— Ложись назад или мы уйдем.

— Я не ящерица… — обиженно буркнула под нос Зоя, но все же легла и даже позволила себя подвинуть в нужную позу.

— К прицелу не прилипай. Смотри с расстояния, так, чтобы обзор в прицел был полным, без темных ореолов. Да не трогай ты его руками! Не дергай оружие! Вот так. Можешь, когда хочешь. Видишь цель?

— Какую из них?

— Самую ближнюю.

— Я хочу дальнюю! — возмутилась девчонка.

— Ты не попадешь.

— Тогда дай мне свою винтовку. Из нее попаду. В ближнюю не интересно.

— Мою нельзя. Я не имею право передавать свое оружие в чужие руки. Да и попасть из нее тебе будет только сложнее. Снайперское дело — штука не простая. Сейчас ты стреляешь из самой простой винтовки, что есть у нас на складе. Это общевойсковая винтовка Стрельникова, принятая на вооружение северной группировкой войск Азиатской федерации в 2158 году. Прицельная дальность — всего полтора километра, но уверенно можно стрелять только метров на семьсот. Стандартное оружие для снайпера, выполняющего задачу по огневой поддержке отделения. При стрельбе используется стандартный общевойсковой патрон калибра 7.62. ОСВС не предназначена для выполнения специальных задач, зато предельно проста и надежна. Как раз для тебя. Из моего «Предвестника» ты и прицелиться вряд ли сможешь.