– По частям? – спросил я.

– Нет, товарищ Антонио, не по частям. Янтарь нанесен сплошным слоем, без разрывов. Не исключаю, что в момент нанесения несчастная еще была живы… Как по-вашему это возможно реализовать?

– Не знаю. И я не Антонио, я – Антон.

– Опять вопросы и никаких ответов, – вздохнула Полина.

Судмедэксперт поправил на переносице очки:

– Еще по янтарю: я провел химический анализ и пришел к выводу, что янтарь не природного происхождения… в нем наличествуют следы химических элементов, которых в принципе в нем быть не должно. То есть, данный вид янтаря имеет лабораторное происхождение.

– Ничего себе! – хмыкнул Полина.

– Это еще не все, –Алкснис сделал глубокую затяжку. – В нем я нашел следы гелия и неизвестный мне химический элемент… Гелий вам о чем-нибудь говорит?

– Еще бы! А вы уверены, что именно гелий? Вы же представляете какие будут последствия, если эта информация пойдет наверх?

– Понимаю. Я уверен на все сто процентов, что это он. Несколько раз все перепроверил.

Я посмотрел на напарницу, она была обеспокоена. Чем им этот гелий так важен? Им же даже шарики надувают.

– «Справка: в СССР данной временной ветви гелий находится под грифом совершенно секретно. Внесен в список продуктов стратегического назначения. Используется в космической отрасли», – пояснила Эя.

– «Понятно. То есть простым смертным он недоступен».

– «Да».

– «И будет большой шухер, если узнается, что кто-то продал гелий налево».

– «Прошу дать пояснение слова «шухер»».

– «В данном случае оно означает, что будет большой скандал».

– «Спасибо, я обновила библиотеку слов».

– В Москве есть только одно место, где производится гелий – завод «Гелиймаш»…– проговорила Полина и посмотрела на меня.

– Думаешь стоит к ним наведаться? – спросил я.

– Обязательно. Вряд ли Мастер достал гелий где-то в другом месте.

Алкснис отошел к письменному столу, стряхнул пепел в пепельницу и вернулся к нам:

– Меня смущает только одно… неужели Мастер не учел тот факт, что мы найдем следы гелия? Ведь Мастер далеко не дурак, а тут такой просчет.

Полина пожала плечами:

– Всего учесть невозможно. Он мог упустить это из виду. В конце концов, Мастер тоже человек, а не робот.

–А зачем ему вообще был нужен гелий? – спросил я.

– Точно не могу сказать, товарищ Антонио. Но у меня есть теория, что с его помощью был создан искусственный янтарь.

– Я – Антон, – кивнул я.

Алкснис подшучивает надо мной? С чего он называет меня Антонио? Это начинает раздражать.

– В любом случае надо съездить в «Гелиймаш» и поговорить с директором. Может, были случаи хищения гелия, – сказала Полина.

– Вряд ли он признается, – я пожал плечами.

– Коллеги, на этом все. Я сказал все, что у меня было на сегодняшний день. А теперь будьте добры покинуть мою лабораторию. Мне нужно работать.

На этом мы вышли из лаборатории и когда сели в машину, я возмутился:

– Какого черта он называет меня Антонио?!

Полина слегка улыбнулась и провернула ключом зажигание.

– Григорий Иннокентьевич порой бывает странный. Андрея он тоже называл как-то по своему… Андреос по-моему…

– Кто такой Андрей?

– Был на совещании у Свинова. Докладывал по сим-картам.

– Вспомнил.

– Как твоя память?

– Пока не могу ничем порадовать. По-прежнему ничего не помню.

– Может тебе стоит все-таки провериться?

– Как-нибудь, как-нибудь, – вздохнул я.

Полина тронула машину с места, и мы поехали в городской парк «Сокольники», чтобы проверить водосточный тоннель.

Опять встали в пробке, нам сегодня везло на них как никогда. Полина тяжело вздохнула и опустила окно до самого конца. Солнце припекало, становилось жарковато.

– Ну и денек! Никогда столько пробок не было! А всего-то одиннадцать часов. Куда им всем надо! – пробурчала Полина.

Я достал из внутреннего кармана пачку сигарет, снял пиджак, и кинув его на заднее кресло, закатал рукава рубашки. Потом закурил и тоже опустил окно.

– Это закон Мерфи, – сказал я, выпуская струю сигаретного дыма.

– Что еще за Мерфи? – буркнула напарница.

– А ты разве не слышала?

– Нет.

Так, кажется, в этом СССР о таком и знать не знают. Или просто Полина о нем никогда не слышала?