Тихий стон и тесные стенки сводят с ума. Из-за чего на пару секунд даю себе привыкнуть и кайфануть от того, какая она тугая.

Открываю глаза, смотрю в это лицо. Губки приоткрыты, стекло от её дыхания чуть запотело. Упирается ладошками в зеркало и идёт мне навстречу, выгибаясь.

Хочет. Прочувствовать всё до сантиметра хочет.

Испорченная моя…

Ещё нет, но всё ещё впереди.

Выхожу из неё, слыша разочарованный стон.

— Извращенка.

Делаю один уверенный толчок вперёд, вновь оказываясь в ней.

Сиренина дёргается вместе с ударом.

Ладонь соскальзывает с зеркала из-за воды. Я её совсем не заметил. Горячая херачит по телам, но нам плевать.

А у меня от одного только её возбуждённого вида в паху разгорается всё сильнее.

— Я сейчас… — неожиданно начинает, выдыхая на каждом толчке, — замёрзну…

— Провокаторша.

Вбиваюсь в неё, сжимая мягкие ягодицы. И с каждым движением ощущаю, как изящная спина прогибается при каждом толчке только сильнее. Попка оттопыривается, а член проходит глубже.

— Булат, — выдыхает моё имя. И опять молнией простреливает. Нравится мне. — Я, честно… тебя боюсь.

Боится?

— Почему?

Наращиваю темп и выбиваю все слова из её рта.

— Я не могу сказать точно, но… — прерывисто дышит и делает только хуже. Я хочу ещё. Сильнее, быстрее, жёстче. — Порой мне очень страшно. А порой…

И опять этот тихий выдох, и её тело, которое натягивается, как струна на арфе.

Она напряжена. Еле стоит на ногах, и только мои руки поддерживают её, пока двигаюсь бёдрами взад-вперёд.

— Кажется, что, кроме тебя, ближе никого нет.

Выдыхаю через нос, на секунду останавливаясь.

Это что, блять, признание? Вечер откровений?

Жаль разочаровать тебя, Ульяна, но в чём-то ты права. Тебе нужно бояться.

Я собственник до мозга костей. И делаю сейчас то, что никогда бы не сделал в жизни.

И тебе нужно бежать.

А не ловить оргазм, чуть не падая на пол.

— Аккуратнее, — обеими руками обхватываю её тельце, не давая упасть. — Глупая.

Но её слова трогают.

Только недавно она ненавидела меня, бежала, а теперь…

— Не бойся меня. Я тот, кто убережёт тебя от всех бед, — выдыхаю ей в ухо. Снова вколачиваюсь в неё со всей дури.

От злости.

И тогда, в лесу, я был зол. От того, что она снова заговорила о Мироне. И я опять задумался над тем, что я вообще делаю. А как её вижу…

Переклинивает.

Вот и сейчас.

Останавливаюсь, наслаждаясь открывшейся картиной.

Я всегда старался только ради своего удовольствия.

А здесь…

Ульяна запрокидывает голову назад, предоставляя мне тонкую шею, и звучно стонет, пока я стараюсь удержать нас обоих.

Меня ведёт.

Так сильно, что, как только она кончает, сокращается и бьётся в моих руках в конвульсиях, руки только сильнее ухватываются за неё.

Прикасаюсь губами к её шее и опять неосознанно оставляю на ней засос. Клеймлю. Пусть никто не видит, но она знает.

Не давая ей ни секунды на передышку, я продолжаю, желая получить своё. Кончить и сделать так, чтобы она делала это только со мной. Раз за разом. Секунда в секунду.

И через полчаса я абсолютно не чувствую своего тела.

Лежу рядом с ней на кровати. Расслабленный, довольный. Пока эта мышка сопит мне в подмышку. И я тоже начинаю проваливаться в сон, но отвлекаюсь на мигающий телефон. На секунду вижу того, кто звонит.

И мне приходится встать, чтобы ответить.

Чёрт, сколько можно портить мне мой отпуск, а, брат?

Глава 45. Ульяна

Пытаюсь нащупать горячий пресс на второй половине кровати. А его нет. Хотя только пару минут назад мои пальчики покоились на мускулистом мужском теле.

Неужели ушёл?

Хочется открыть глаза, проверить, так ли это, но не нахожу в себе сил. Я не выносливая, и меня хватило ненадолго. А теперь и встать не могу, гадая, одна я в спальне или нет. Но холодно как-то… Значит, его рядом нет.

Какое-то шевеление и тяжёлый вздох всё же немного пробуждают меня ото сна. Но глаза по-прежнему открыть не могу.

Спокойно становится, когда понимаю, что Басманов рядом.

Присутствие его улавливаю.

— Слушаю.

Не в духе он… Не нравится собеседник?