Мать долго разговаривала с ней в стеклянной оранжерее. Женщина сидела, прислонившись к прозрачной стене, и мне был виден лишь ее стройный силуэт. На улице постепенно смеркалось, а свет внутри еще не включили. Гостья закурила сигарету, и та посверкивала маленьким красным огоньком.

Проснувшись на следующий день, я увидела мать, все так же сидящую в зале оранжереи.

Гостья уже ушла. На чайном столике лежала стопка исписанной пожелтевшей бумаги, прошитой хлопковыми нитками. В зале ощущался слабый запах мятного табака, смешанный с ароматом водных растений.

– «Тайны Энигмы». – Я подняла со столика рукопись и узнала энергичный, мягкий почерк. Мое сердце гулко застучало, и, взглянув на мать, я не смогла произнести ни слова.

– Все верно, это записи твоего отца… – Ее взгляд словно пронзал меня.

– Как они оказались у той женщины? Кто она?

– Это не имеет значения… – вскользь пробормотала мать.

Я не поверила.

– Где она сейчас? Мне нужно с ней встретиться.

Я хотела знать все, что связано с отцом, потому что чем больше я знаю, тем быстрее смогу встретиться с ним.

– Нет, – не задумываясь отрезала мать, вставая.

– Почему?

Она пристально посмотрела на меня и строго сказала:

– Это события прошлого, позволь им там и остаться. Сейчас мы должны устраивать свою жизнь.

Не решаясь что-либо ответить, я перехватила ее взгляд.

– Похоже, нам снова нужно переезжать, – произнесла мать, отводя глаза и теперь задумчиво рассматривая цветы и виноградную лозу во дворе гостиницы, окрашенные в розово-красный утренними лучами солнца.

– Я не поеду, – сказала я после долгой паузы, набравшись наконец храбрости. – Мы целых десять лет переезжаем с места на место. Почему? И почему после визита той женщины ты говоришь, что нам нужно уезжать? Что ты скрываешь?

Мать опустила голову, жестом позвала меня сесть рядом с ней, а после долго и нежно гладила меня по руке.

– Хорошо, мы никуда не поедем… – глубоко вздохнув, произнесла она, словно приняла решение. И в этот момент я вдруг увидела, как она постарела и какой стала беспомощной.

Несколько дней спустя мне позвонила незнакомая женщина.

– Ланьсинь, давно от тебя ничего не было слышно! – Ее голос был нежен, словно утренний туман, и ласкал мой слух, проникая в самые дальние уголки сердца.

– А вы… – В памяти вдруг возник силуэт с горящим огоньком за стеклянной стеной. Что-то подсказывало, что это именно та женщина.

– Меня зовут Цзян Ли, это я принесла «Тайны Энигмы». Я бы хотела с тобой встретиться…

Я всю ночь не могла уснуть. Ворочалась в кровати, а оберег в виде птицы то и дело впивался мне в грудь. С тех пор, как отец отдал его мне, он всегда был со мной и придавал мне сил.

Стрелки настенных часов неумолимо отмеряли ход времени. Тик-так, тик-так, тик-так… круг за кругом. Я решительно встала с кровати и достала из прикроватной тумбочки записи отца.

Могу с уверенностью сказать, что Тумэнь тесно связан с легендарной Энигмой. По преданию, Энигма ближе всех к божествам, а хозяева Энигмы – люди муя. У таинственной народности муя была своя собственная письменность, развитая культура. Спустя двадцать лет, после вторжения с севера народа молан, муя таинственным образом исчезли. Вместе с народом исчезла и их выдающаяся цивилизация, и процветающий город Энигма.

Меня резко потянуло в сон, буквы перед глазами поплыли…

«Это город Энигма, столица государства муя, он стоит ближе всех к священным горам…» Знакомый шепот привел меня в уже виденный прежде сон. Я вновь вернулась в Долину Снегов Священной горы, а за моей спиной снова были снежно-белые крылья.

У подножия горы я увидела величественный город, окруженный туманом.

– Э… ниг… ма… – с трудом пыталась я произнести это слово, но звучало оно как дуновение ветра.

Тот мужчина, сын Священной горы, засмеялся.

– Хорошо звучит. Э… ниг… ма, – ободряюще сказал он.

Я отвернулась, прикрыла глаза и замолчала.

– Я хочу взглянуть на то, что там происходит. Хотите со мной?

– Божество не может вмешиваться в дела людей и не может покидать эту гору, – ответила я ему.

Он улыбнулся. Его взгляд был прикован к городу у подножия горы.

– Ни божество, ни человек не помешают мне сделать то, чего я хочу.

– Нельзя, нельзя вмешиваться в дела людей… – оцепенело повторила я. – Нельзя, нельзя…

Когда я проснулась, уже рассвело и солнечные лучи пробивались сквозь шторы. Отцовские заметки лежали на полу у кровати. Я перевернулась на другой бок, отворачиваясь от солнечного света.