Вот только выспаться не успеет. До самого яра, понятное дело, дороги нет. Так что ехать нам еще минут пять, не больше. А дальше пешком.

Проклятье! Там сейчас снегу – по пояс. Снегоступов у меня нет – в конце прошлой зимы свои сломала, а о новых пока не задумывалась – еще надобности не было. Я ж не знала куда меня занесет. Конечно, могла бы отказаться. Вряд ли бы сыскарь меня насильно потащил. Но что-то мне подсказывало – отказывать не стоит, хотя бы пока. Пока не зашли слишком далеко.

Шербан достал из внутреннего кармана блокнот, нахмурил лоб, перелистывая страницы, и, наконец, начал докладывать. Я даже заслушалась.

– Сегодня утром в полицейское управление Брышева обратился местный житель – Бойко Удри. – Он кивнул на своего соседа. – Во время охоты на глухарей собака вышеозначенного господина забежала в яр, именуемый Лысым, где обнаружила труп неопознанного пока мужчины.

Дальше он начал длинно и пространственно пересказывать то, чем с ними поделился Бойко.

Я-то слушала, но плохо понимала – зачем оно мне? Осмотреть труп и без того смогу.

Помощник выдохнул, промокнул лоб платком и застыл, вопросительно взирая на меня, а потом еще раз заглянул в блокнот. Потом вновь на меня.

– Спасибо, – улыбнулась я. Паренек аж зарделся, а я повернулась к сыскарю. – Мне нужно будет установить причину смерти?

Тот ответил, не открывая глаз:

– Это я и сам постараюсь сделать. Вы для подстраховки, вдруг что-то упущу.

Ну так-то все понятно – кто же недоучке серьезное дело доверит. Впрочем, понимание этого меня ничуть не задело, скорее я даже выдохнула с облегчением, что с трупом буду контактировать не так уж и много.

А по лицу все также молчащего Бойко было видно – он уже не единожды пожалел, что доложил о своей находке.

О снегоступах обеспокоился сам сыскарь. Как только выбрались из экипажа, из дорожного сундука Падуану извлек снегоступы с веревками.

– Пользоваться-то умеете? – обратился он ко мне.

– Приходилось.

– Я не умею, – вставил Шербан.

– А тебя никто и не спрашивал, – сказал сыскарь.

Паренек насупился и принялся задумчиво разглядывать конструкцию. Я вздохнула, отобрала снегоступы и начала объяснять, что с ними делать.

Как только Шербан смог сделать пару шагов в надежно закрепленных снегоступах, смотрел он на меня уже без опаски, скорее даже с толикой влюбленности.

Ох, Богиня-Заступница, этого еще не хватало!

Бойко же со снегоступами, понятное дело, справился сам.

При этом, пока мы с помощником копались, сыскарь нас не поторапливал. Ну правильно, куда спешить-то? Труп никуда от нас не денется.

Оказалось, не торопились еще по одной причине. К нам приближался экипаж примара. И вот этого тоже не хватало, ага.

Разумеется, сопровождали примара его заместитель и начальник полицейского управления. Целая делегация! И неважно, что в местном совете только и был сам примар, его заместитель и казначей. А в полицейском управлении – начальник и два его подчиненных. Власть!

– Что, Промб занят? – первым делом поинтересовался зампримара, как только выбрался из экипажа и провалился по колено в снег.

Я тихонько хмыкнула и отвернулась. Красота-то какая кругом! Все белым-бело, жаль только не сверкает на солнце. Низкие серые тучи, казалось, будто хотят прижаться к земле, да не выходит.

Снег, наверное, пойдет к вечеру, а то и метель разразится.

Падуану, не будь дураком, сразу понял, что Завен Ефрен, второй человек в Брышеве, моему присутствию не рад.

Подумаешь, сказала ему, что есть меньше надо, тогда и страдать перестанет. И колики желудочные утихнут, и спина болеть не так будет, и суставы, в особенности колени, на погоду ныть прекратят.

«Мазь мне давай какую, а не жизни учи, пигалица!»

В общем, не задалось наше общение.

– Что ж вы так своего единственного квалифицированного медика запустили? – деланно сокрушался Падуану. – Теперь вот приходится работать с тем, кто есть.

– Он сам запустился, – пробасил наконец примар Стан. – Можем вызвать мэтра из соседней Дымбовицы. Но вы же отказались.

– Стало быть, управимся сами, – заверил сыскарь и отчего-то подмигнул мне.

Странный он.

Дальше я уже не слушала, что они там обсуждали. И без того понятно.

А мне уже хотелось поскорее отстреляться и домой. В тепло! К своему чаю и салфеткам.

Я повернулась, когда услышала звук отъезжающего экипажа. Никого, кроме Бойко с собакой, сыскаря, его помощника и главного из трех полицейских Брышева, Серджиу Мечника, не осталось. Можно было выдохнуть.