Матрёна оглянулась на мои шаги и тут же испуганно подскочила, заметалась, как птичка, пойманная в силки, покраснела вся, задышала.

Меня это возбудило ещё сильнее, и я, не задумываясь, заключил Матрёну в объятия.

Платье тут же поползло с плеч, обнажая красивую грудь девушки с набухшими горошинами сосков.

Грудь Матрёны отлично вместилась в мою ладонь, заполнив её полностью.

— Подходящий размерчик! — прошептал я, впиваясь губами во второй сосок.

Матрёна тут же застонала от изнеможения. Взгляд её осоловел, а ноги подкосились.

Не теряя времени, я развернул девушку так, чтобы она опёрлась о стул, на котором стопкой лежали мои рубахи, и задрал ей юбку.

— Попка тоже ничего так, — я оценивающе похлопал по упругой ягодице.

— Владимир Дмитриевич… — зашептала Матрёна, бесстыдно выпячивая зад и открывая моему взору сокровенное.

Я провёл рукой по промежности, вызывая очередной стон служанки. И больше не сдерживаясь, распахнул халат.

Обняв Матрёну за бёдра, я с удовольствием насадил её на член.

Там у неё было очень влажно и горячо, и это доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие.

Выждав немного и заставив Матрёну взмолиться:

— Да, Владимир Дмитриевич! Да! Ещё!

Я начал вбивать в хорошенькую служанку свой член.

И девушка бесстыдно подавалась мне навстречу.

Продолжая одной рукой удерживать её бедро, я второй рукой потянулся к её груди и взявшись за сосок, вызвал ещё один стон девушки. Внутри у неё всё сжалось, и мы финишировали одновременно.

— Хорошо, — прошептал я, восстанавливая дыхание. — Но мало!

И мой член откликнулся на мои слова, снова набухая.

Матрёна, как хорошая девочка, тут же начала ласкать меня, приговаривая:

— Владимир Дмитриевич… Владимир Дмитриевич…

Ну и я не стал миндальничать, разложил Матрёну прямо на полу в гардеробной.

Бесстыдно разведённые в стороны колени девушки не только ничего не скрывали, но наоборот, всё выставляли напоказ. И набухшие губки, влажные не только от своего сока, но и от вытекающей спермы, а также запах девушки вызвали непреодолимое желание поскорее войти в неё, что я и сделал, снова почувствовав жар её желания.

В этот раз я брал Матрёну не спеша, растягивая удовольствие, время от времени прикладываясь к её груди, чем всякий раз вызывал новые стоны.

В конце концов мне стало невмочь сдерживаться, и я ускорился. И когда достиг пика, почувствовал, как Матрёна забилась в моих руках в очередном оргазме.

Эх, и почему у меня в спальне нет душа! Упущение всё-таки! Всякий раз в баню не набегаешься. Да и в столовой уже ждут.

Обтершись поданной Матрёной рубахой, я сказал:

— Я ж чего здесь-то… Мне ж одежда нужна!

— Да-да, — подпрыгнула Матрёна, и её обнажённые грудки подпрыгнули вместе с ней.

Она сразу засмущалась и попыталась подтянуть вверх платье, которое я так и не снял с неё, но под моим раздевающим взглядом засмущалась ещё сильнее.

Матрёна перестала метаться и покорно встала передо мной — взъерошенная, раскрасневшаяся и оттраханная.

— Я же приготовила вам одежду, — она показала на висящие на отдельной перекладине рубахи, камзолы и штаны.

— Ну так давай! — сказал я, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и мы пойдём на третий круг.

Матрёна это тоже почувствовала. А потому вместо того, чтобы нести мне одежду, она распустила какие-то завязки и стянула платье с бёдер.

Платье упало к её ногам, и девушка стыдливо потупила глазки.

Какая у неё всё-таки ладная фигурка. Не такая утончённая, как у Полины, и не такая тренированная, как у Марты. А главное, доступная!

Матрёна не выделывалась, ничего из себя не изображала. Она была готова для меня на всё, что угодно.

И как ни странно, именно эта готовность являлась той ложкой дёгтя, что портит замечательный мёд.

— Хороша! — похвалил я девушку. — Но мне пора на завтрак, там меня уже заждались.

— Да, конечно! — подскочила девушка и быстро принесла мне одежду.

Принимая из её рук рубашку, я ухватил девушку за попку, и она сразу же подалась ко мне.

Я поцеловал её в мягкий девичий животик и начал одеваться.

Матрёна продолжала стоять рядом, словно ожидая, что я передумаю и снова возьму её, но я уже настроился на деловой лад.

К тому же рубашка, которую мне подала Матрёна, хоть и облегала плотно, но не ощущалась маленькой. Наоборот, был в этом некоторый шик — все тут носили более-менее свободные рубахи, а у меня — облегающая и прекрасно подчёркивающая мою мускулатуру.