Можно было зайти к деловым партнёрам обсудить договоры, но с Полиной будет несподручно. Да и не нужно ей знать о моих планах.

В общем, пора было возвращаться домой. Тем более, что у меня было ещё одно дело. Раз уж я всё равно выехал из дома, то почему бы и не воспользоваться этим?

Но с пустыми руками ехать туда я не хотел. А потому мы зашли в бакалейную лавку, и я купил две коробки дорогих шоколадных конфет. Одну Полине в благодарность за её уроки по светскому этикету. А вот вторую…

Вторая коробка конфет предназначалась Матрёне. Да, я хотел заехать на завод, посмотреть, как идёт реконструкция, пообщаться с медведем, а заодно узнать, как там Матрёна. Я обещал свозить её в город, но теперь обещание выполнить не смогу. Поэтому и купил для неё конфеты.

Полина проводила взглядом коробку, когда я убирал её к остальным покупкам, но спрашивать ни о чём не стала. И правильно! Потому что я всё равно не стал бы объяснять, для чего мне нужны конфеты и кому они предназначаются. Ведь несмотря на то, что перед городовым Полина назвала меня своим женихом, невестой она для меня пока не являлась.

Она не хотела уезжать из города. У неё планы были на весь день. Пришлось пообещать, что вскоре мы в Барнаул ещё съездим. И вообще можем сделать поездки регулярными.

Повздыхав, она села в карету и укуталась в тулуп.

— Любезный, — обратился я к кучеру. — Давайте заедим на завод? Вас это не затруднит?

— Если госпожа княжна разрешит, — ответил кучер.

— Ты разрешишь? — спросил я у Полины.

— Ну, давай заедем… — неохотно согласилась она.

Кучер тронул вожжи, и мы покатили.

А я подумал, что в следующий раз поедем на моей карете. А то просить чужих людей, чтобы довезли, это как-то не по мне. Я привык полагаться только на себя.

Наконец, городские постройки закончились и перед нами раскинулись бесконечные заснеженные просторы, с укутанными в шубы из инея берёзовыми колками.

Такая красота, что глаз радует!

Кони бежали, позвякивая упряжью. Снег блестел, слепил глаза.

Я прикрыл глаза и под мерный звон немного задремал. Возможно, поэтому отреагировал поздно — только тогда, когда кучер дёрнул вожжи, останавливая карету.

Открыв глаза, я увидел, что нас окружили всадники. Их было человек пятнадцать. И такие зипуны я уже видел — в первый день в этом мире. Именно так были одеты волковские прихвостни.

Ну что ж, первые плюсы от разговора с губернатором я поимел, когда городовой узнал о том, что губернатор, неспешно прогуливаясь по городской площади, беседовал со мной.

А теперь, похоже, пришло время минусов — о нашем разговоре с губернатором узнали мои враги.

Причём, я был уверен, что вот эти головорезы тут именно из-за разговора с губернатором!

Более того, если бы я принял предложение губернатора, то никакого нападения не было бы!

Ну что ж, я знал на что иду. Так что, будем драться!

Конники кружили вокруг нас, пытаясь оказать психологическое давление. Ну или тянули время…

Или, думаю, дело было в Полине. Они скорее всего не хотели нечаянно ранить княжну, чтобы не получить конфликт с родом Разумовских.

Ну что ж, спасибо им за минутку, во время которой я собрался — запустил ци и подвигал телом, разминая затёкшие от долгого сидения мышцы. Потому что прятаться за девушку я точно никогда не буду!

— Кто такие? Что вам надо? — спросил я.

— Не прячься за бабу! Выходи, как мужик, — бросил один из конников и взмахнул кнутом.

Утяжелённый свинцом конец кнута со свистом пролетел у меня высоко над головой. Видимо, конник опять же побоялся попасть в княжну. Но решил всё же взять меня на слабо.

Волки вздыбили шерсть и рычали, ожидая от меня команды.

А я понимал, что нужно выходить из кареты. И в то же время выйти — означает смерть.

Была, конечно, мысль, стегануть своих лошадей и постараться уйти от погони, вот только куда уходить? Всё равно ведь догонят. Так что лучше всего принять бой.

— Оставьте нас в покое! Убирайтесь немедленно! — закричала Полина.

Но на её крики никто из конников не обратил внимания, словно её и не было. Что только подтвердило — они пришли по мою душу!

— Оставайся в карете! — сказал я Полине, поднимаясь.

Моя рука сама скользнула в карман, и перстень, который я не хотел светить всем подряд, оказался у меня на пальце. А красный камень — зажат в кулаке.

Да, я взял с собой эти два артефакта. Потому что мало ли что может быть в поездке?