Стук в дверь, врывается взъерошенный Бутурлин. Кожаная кепка на затылке.

— Ян, Воронцов убит!

(ООО «Либерсофт»)

6 (19) декабря 1917 г.

Где-то на границе Харьковской

и Екатеринославской губерний

— Спасибо, отец.

Тоха слез с телеги. Подмёрзшая почва, покрытая тонким слоем снега, хрустнула под ногами. Помог слезть Насте.

— Прям по этой дороге и ступайте, — ткнул нагайкой вправо старик, что согласился подвезти их до ближайшего жилья. — Тут недалече, версты две.

И впрямь, вдаль уходит колея, припорошённая тонким слоем снега. Темнеет.

Старик тронул вожжи, телега покатила дальше. Настя взяла программера под руку, и они пошли посредине колеи. Ветер, усиливаясь, дует в лицо. Княжна прикрывается платком. Тоха приподнял воротник полушубка. Днём было чуть больше нуля, телега месила грязь, а сейчас холодает.

Настя чуть поскользнулась.

— Держись, солнышко.

Тоха поддержал девушку и тут же наступил на тонкую корочку льда, покрытую снегом. Сапог наполовину провалился в ямку с водой.

— Блин!

В мутной пелене падающего снега появились очертания хаты и длинные жердины загона. Стемнело.

— Эй! Стой! — раздалось сзади.

Послышался чавкающий стук копыт.

Программер обернулся, прикрыв собой Настю. Краем глаза заметил, как княжна сунула левую руку под отворот тулупчика. В кармане спрятан наган.

— Только в крайнем случае, — тихо проговорил Тоха.

К ним приближаются четыре всадника. «И чего им в такую погоду дома не сидится?» — проскочила и тут же исчезла злая мысль. Тоха снял варежку с правой руки и сунул руку за отворот полушубка, нащупав рукоятку револьвера.

— Кто такие? — скачущий впереди всадник с тёмной порослью на лице, в чёрном полушубке поднял на дыбы серого коня. Придержал папаху.

«Это что, выпендрёж такой, типа как в моё время лихо остановиться на байке перед девахой?» — подумал Тоха.

Остальные окружили парочку. У всех шашки, за спиной карабины. Хорошо, что за спиной. Быстро воспользоваться не успеют. Программер на мгновение удивился, что оценивает обстановку с такой точки зрения. Наука Романа не прошла даром.

— Кто такие, спрашиваю! — нетерпеливо повторил всадник и слегка шлёпнул лошадь нагайкой.

Лошадь всхрапнула и развернулась.

— Работяга, — ответил Тоха. Это — жена моя. Домой идём из Петрограда. Бежим от большевиков. Добрый человек подвёз нас. Вот, жильё ищем, переночевать. Утром снова в путь.

Всадники медленно гарцуют вокруг. Настя прижалась к спине мужа.

— Ты работяга? Ты рожу свою видел? — подбоченился тот, что на рыжей коняке, в светлом тулупчике и кепке.

— А ты что мою рожу в темноте разглядел? — буркнул Тоха.

— Шо?

— Остынь, Павло! — прикрикнул первый. — Куда идёте?

— В Одессу, — соврал Тоха.

— Ха, Олесь! — вскинулся ещё один на тёмной лошадке чубатый парень в кожанке. — В Одессу! Так я ж в Одессе всех знаю!

«Вот блин! — напрягся программер. — Возможно, этот чувак из Одессы, а может, и нет. На понт берёт?».

— Где в Одессе живёшь? — спросил чубатый.

Тоха ляпнул первое, что пришло в голову:

— На Молдаванке.

Четвёртый остановил лошадь за спиной. Тоха обернулся. Здоровый детина. Бородатый.

— Ха! На Молдаванке? — оскалился «одессит». — Да я там всех знаю.

Программер решил «съехать на базаре». Главное — напор.

— Гонишь, паря.

— Шо? — вскинулся «одессит» и крутанулся на лошади.

— Гонишь, говорю. Кого ты, нах, знаешь? Ваську Батона? Кольку Рыжего? Ромку Князя?

— Какой ещё Батон?

— Это, в натуре, уважаемые люди. Так что гонишь ты, братуха. Гонишь, как литерный мимо пакгаузов. Никого ты не знаешь и не был никогда в Одессе.

— Да я…

— Что за красуля с тобой? — прервал сзади бородач.

Тоха обернулся.

— Я ж сказал. Жена моя.

Бородач блеснул белозубой улыбкой, игнорируя программера:

— Не хочешь со мною прогуляться, красавица?

— Вы слышали? — с вызовом ответила Настя, под личиной простолюдинки в ней стала просыпаться княжна. — Я замужем.