– Ты не можешь по-настоящему бросить нас! – вскочил каркаданн. – Почему не сказать лишь имя покупателя?!

– Я все сказал, – спокойно ответил кенгуру. Заяц прищурился:

– Это некто опасный, не так ли?

– Я думаю, вам уже пора, – сухо заметил кенгуру, бросив взгляд на часы. – Мой дворецкий вас проводит.

Дворецкий-лягушка молча открыл дверь кабинета.

Гости нехотя поднялись. Лис пожал кенгуру лапу. Остальные вышли, даже не кивнув на прощание.

Когда посетители уже были во дворе уютной маленькой виллы с черепичной крышей, собачка вдруг остановилась:

– Нет, я так не могу. Надо попытаться поговорить еще раз.

У нее был сильный китайский акцент.

– Если я что и знаю о Пропле, так это – слово его твердо, устричка, – поморщился лис. Заяц вздохнул:

– Боюсь, придется искать иной спо…

– А я все-таки попробую, – заявила собачка и вернулась в дом, стуча каблуками.

Остальные сели в черную «классическую» машину, припаркованную неподалеку. Ждавший их за рулем Морж усмехнулся:

– Что, не выгорело?

Он хрустел чипсами. Ник шлепнул его плечу:

– Прекрати есть! Ты угробишь мою машину. Она новая.

– Новая? Ты ж говорил, он древний, больше сорока лет назад сделан…

– Это ретро-авто! «Chatvrolet» шестидесятого года!

– Если его не доломали за столько лет, то уж мои чипсы не испортят ничего.

Лис фыркнул.

Диты не было пять минут, десять, пятнадцать…

– Неужели он так долго говорит ей «нет»? – скривился каркаданн. Мун до побеления сцепил пальцы.

– Скорее она не дает ему вставить и слово. Ник выбрал жену по себе, я сразу понял…

Их морды вытянулись, когда из дома вышли под лапку кенгуру и собачка, о чем-то негромко беседуя. Он задавал ей какие-то вопросы и увлеченно, внимательно слушал ответы.

Когда они подошли к машине, остальные услышали конец разговора:

– Это было больно?

– Что именно, мсье Пропле?

– Вы понимаете… Это…

– Боюсь, не понимаю.

– Этот статус лишь однажды получила собака… – мялся кенгуру. – Не поймите меня превратно…

– А, – улыбнулась собачка. Она поняла. – Знаете, сначала было очень больно. Боль такая острая, как будто вам в горло опустили длинный меч, и он проникает насквозь, разрезая ваши внутренности. А потом его убирают, тебя заливает, как какой-то сосуд, теплая кровь, и становится так спокойно. И ты… Ты тонешь. Медленно опускаешься куда-то в туман, летишь и знаешь, что не разобьешься. Все ниже и ниже, и ты понимаешь, что ты – уже не ты. Что ты был кем-то «до», а «после» уже не случится… Это не больно! Это как… Это как трепет перед встречей с любимым.

– Потрясающе, – выдохнул кенгуру. – А вы были в белом?

– Белый для меня – цвет траура, поэтому я отказалась от этой традиции. Я надевала белый только на свадьбу. Лучшего повода для траура не придумать… Нет-нет, на мне был черный костюм мужского покроя. Это вечная классика, образ как бы говорит и «Здравствуйте, рада познакомиться!» и «На колени, грешник!». Причем скорее второе.

Она усмехнулась. Кенгуру покачал головой.

– Вы невероятная. В вас столько жизни, столько силы… Вы особенная.

– Я не особенная. Просто одержимая.

– И красивая! Ник счастливчик.

Собачка покосилась на вышедшего из авто лиса и рассмеялась:

– У него не было выбора! Он просто обречен быть счастливым! Да, любимый? Мсье, я была безмерно рада встрече с вами. – Она протянула кенгуру лапку. Тот ее поцеловал:

– Как и я. Рассчитывайте на меня… Огромная честь…

– Что вы, пустяки. Правда.

Она помахала спутникам и уселась в машину рядом с мужем, спереди.

– Он назвал имя и адрес, – прошептала она. – Это в пятом округе Парижа. Покупателя зовут мсье Перле. Пропле говорит, милейший зверь… У него небольшая квартирка в старом доме.

Черное авто отъехало. Все молчали. Их удивили две вещи: во-первых, собачка поладила с кенгуру. Во-вторых: она говорила на чистейшем французском языке.

– Устричка, – пробормотал Ник, – я не знал, что ты говоришь по-французски.

– Ты не спрашивал, – без акцента ответила собачка по-английски и сделала удивленные глаза.

– Разве вы выросли не в горной деревушке в провинции Китая? – уточнил заяц, сидевший сзади с дочерью и каркаданном.

– Да, это так, – кивнула собачка.

– И там была возможность изучать языки?

– Помилуйте! Конечно, нет.

– Тогда как…

– Я записалась на курсы. Ники, разве ты не знал?

Ложь была неубедительна. В глазах собачки блестела насмешка.

– Ты могла бы обратиться ко мне, – проронил лис.

– Может, французский ты бы мне и подтянул… А итальянский? А немецкий? А японский? Мистер Мун, поговорим по-японски, как вы вчера с Ником говорили… Сейчас вспомню дословно… «Я бы не женился на этой деревенской простушке, если б не проклятие…» – «О, понимаю вас прекрасно. Уверен, вы кинете ее так же, как любую другую, и вспомните о моей старшей!». Да, о той старшей, которая так безвкусно одевается и говорит в нос! Если уж Ник расхочет быть моим мужем, автоматически перейдя в статус моего раба… Думаю, я найду ему девицу поинтереснее. Ты, любимый, может и рыжий черт, не способный гвоздь в стенку забить…