— Его Императорское Величество Петр Андреевич! — громко возвестил человек.

Двери распахнулись шире и в зал вошел Император под руку с дамой немного младше его. По моим прикидкам даме было лет тридцать. Но, возможно, и чуть больше, если она хорошо сохранилась. Невысокая, фигуристая, с пышной копной каштановых волос, уложенных в замысловатую прическу. Милое курносое личико, лет десять назад, наверняка разбило не мало сердец, а зеленые глаза и сейчас сияли притягательным светом.

Все затихли, устремив взоры на Императора со спутницей и только Настя громко вздохнула, прикрыла рот ладошкой и очень тихо произнесла:

— Мама?

Черт! А ведь мог и разглядеть сходство сразу. Оно было и в фигуре, и в чертах лица. Настя была похожа на мать и это мог заметить даже самый ненаблюдательный человек. Сейчас я себя именно таким и чувствовал.

Я взял Настю за руку. Не думаю, что она прямо сейчас собиралась набрасываться на женщину с криками: «мама, где ты была так долго?», но все же я надеялся успокоить девушку. Глянув на Настю, я увидел, что смотрит она уже вовсе не на мать. Девушка с яростным огоньком в глазах смотрела в дальний конец стола, где весь в красно-белых пятнах сидел её отец. Мне показалось, что дай сейчас Настя волю своим чувствам и весь зал разлетится к чертям. Никакая магия не защитит Корсакова от гнева дочери. Я крепче сжал руку Насти. Девушка рассеяно посмотрела на меня.

Да, Корсакову не позавидуешь. Уж не в этом ли кроется корень противоречий между ним и Императором. Из-за Елены Троянской развязали войну, чем эта женщина хуже? Корсаков, конечно, не совсем войну развязать собрался, но революция ничем не лучше. Силовой захват власти и переворот. Это вполне в духе борьбы за женщину.

В это время Император со своей спутницей уселись на свои места.

Настя теперь не отрываясь смотрела на мать, но та словно не замечала её. Я был уверен, что женщина видела мою спутницу, и наверняка знает, кто она такая. Не думаю, что мать способна не узнать свою дочь, тем более та на нее похожа, как две капли воды, даром, что глаза другого цвета. А значит, спутница Императора просто-напросто не хотела знать свою дочь и иметь с ней, что-то общее.

Интересный поворот.

Я понимал, что Насте сейчас не до веселья, но пялится весь вечер на женщину, которая даже не удостоила ее взглядом как-то неправильно. Не хочет, да и черт бы с ней. Вот только что-то мне подсказывало, что Настя думает иначе. Что-то такое было в ее взгляде, что заставляла меня опасаться их прямого контакта.

Глашатай объявил о начале праздничного ужина, и все загремели приборами, зачавкали, зажевали. Лишь моя спутница так и не притронулась к пище. Девушка сидела и задумчиво ковырялась в еде. Кажется, она даже не видела, что у нее в тарелке.

Я наклонился к Насте, и сказал:

— Ешь или хотя бы сделай вид. Не стоит смотреть на нее, словно хочешь проковырять ей в голове дырку.

Настя резко глянула на меня, но тут же смягчилась и немного расслабилась.

— Я не хочу ковырять ей в голове дырку. Я хочу оторвать ей её дурацкую голову!

— Тише, прошу тебя!

Мы говорили шепотом, но я все равно опасался, что нас могут услышать.

Император потянулся к бокалу с вином и подняв его, встретился со мной взглядом, чуть заметно наклонил бокал и подмигнул мне. Я кивнул ему в ответ.

За столами пошла смена блюд. Убирали одно горячее, меняя его на другое. Принесли что-то из дичи. Может рябчиков, а может куропаток, я в них не разбираюсь. Стало шумно, народ вновь принялся общаться, гремели тарелки, слышался звон бокалов. Кто-то повысил голос, чтобы перекричать соседей. В общем, началась обычная суета за столом.

Я заметил, что Император внимательно следит то за мной, то за Настей. Девушка же его, кажется, совсем не замечала. Она поглядывала, то на мать, то на отца, то принималась ковырять вилкой в тарелке, так ничего и не съев.

Император вдруг наклонился к самому уху своей спутницу и что-то ей очень тихо сказал, показав глазами на Настю. Женщина кивнула и, кажется в первый раз за вечер, взглянула на свою дочь.

Я непонимающе посмотрел на Императора. Тот улыбнулся и кивнул мне. Черт! Да что тут происходит. Как же я не люблю эти большие сборища. Никогда не любил! Ненавидел их в моем мире, и вот теперь понял, что уже ненавижу здесь. Эти вечные интриги, какие-то заговоры. Тайные знаки. Хорошо, хоть веерных переговоров не заметно. Хотя, я уверен, некоторые делали знаки едой, выкладывая косточки на тарелках определенным образом. Я заметил, как одна дама смотрит в тарелку вовсе не своего кавалера. Там мужчина выкладывал из обглоданных костей что-то затейливое, затем глянул на даму, та едва заметно кивнула, и косточки снова приняли хаотичное положение. Зато теперь дама начала что-то сооружать у себя на тарелке, а кавалер, сидящий напротив начал пристально изучать получившиеся знаки.

Наблюдать за тайными переговорами было бы забавно, не разыгрывайся у меня под боком семейная трагедия с участием посторонних. Мне не нравилось, что Император решил вмешаться в это, но кто ему указ?

Настя заметила взгляд матери и тут же отвела глаза. Женщина, напротив, не переставая смотрела на девушку и очень мило улыбалась. Похоже, по просьбе Императора, она решила заметить дочь.

Ужин продолжался несколько часов. За это время блюда сменили восемь раз. Император дважды куда-то уходил, но снова возвращался. Я старался наблюдать за присутствующими, но мне это быстро наскучило. Ко мне несколько раз обращался Волоконский, но мне не хотелось ни о чем говорить. Настя по-прежнему сидела, низко склонив голову и избегала взгляда матери. К девушке несколько раз обращалась спутница Волоконского и Настя коротко с ней о чем-то переговаривалась.