– Вас, может, подождать? – участливо спросил мужчина.

– Нет. Нет, спасибо.

Если Артём здесь, разберусь, как уехать обратно. Если же его здесь нет, то не знаю, что буду делать. Наверное, сама следом отправлюсь. Сердце на разрыв. Не знаю, как ещё не остановилось.

Шла по брусчатой дорожке ведущей к дому, а у самой всё внутри дрожало и обрывалось.

Одно дело не быть вместе, но знать, что всё с ним хорошо. Что он есть. Совсем другое, понимать, что возможно, его не стало.

Что даже гипотетически, не услышу его голоса. Что спустя время, случайно где-то не столкнусь.

Даже отравляющая всё это время ненависть, испарилась, как дымка. Сейчас в груди тоже болело и щемило, но иначе. Кажется, сильнее во сто крат.

Только сейчас подумала о том, что нужно было посмотреть официальные списки погибших. Но я бы всё равно поехала сюда.

Хочу, чтоб был тут. Чтоб увидеть. Не на списки полагаться, а на реальность. Главное, чтоб она была такой, какой я искренне желаю её видеть.

Ключи от этого дома я не взяла. Даже не подумала об этом. Поэтому встав на пороге у двери, позвонила в звонок. Один раз, второй, пятый. Настойчиво жала на кнопку.

Меня словно лихорадило. То жаром, то холодом обдавало. Слёзы текли с такой силой, что спадали по подбородку на кофту, которая, судя по всему, изрядно намокла.

Ладони потели. В голове так и крутились слова диктора. Они травили и выжигали. Хотелось кричать, чтоб это всё прекратилось. Но, не поможет.

А что поможет? Чудо? Разве только оно. На него и уповала.

Со всей этой кашей в голове и агонией, не заметила, как щёлкнул замок и открылась дверь. А я так и стояла, зажав кнопку звонка.

– Настя? – вырвал на поверхность голос Артёма.

Сказал с такой интонацией, будто не верил, что это я. Возможно, и так. Не верил.

А у меня всё ухнуло вниз. Тревога, боль, страх, ужас. Всё разлетелось где-то под ногами, рассыпаясь в пыль.

Вот он. Передо мной. Живой. Невредимый.

Боясь, что это игра воображения, мираж от стресса, шагнула к нему. Он не шевелился. Смотрел на меня пристально.

Руки сами потянулись к нему. Провела дрожащими пользами по его губам, носу, глазам. Гладила колючие щёки, а истерика становилась только сильнее.

– Живой… Живой… – лихорадочно бормотала, продолжая касаться.

Хотелось трогать его, чтоб окончательно поверить. Чтоб осознать. Что не сон, не обман зрения. Что – правда. Правда, мать вашу!

– Настя, что случилось? Что с тобой? – сыпал вопросами с явным волнением в голосе.

А я захлёбывалась эмоциями. Умирала и возрождалась заново.

– Живой. – сжала в ладонях ткань его белоснежной рубашки и прижалась к груди.

Слышала бешеные удары сердца, которые глушили, как и собственные. Продолжала комкать рубашку, словно цепляясь за него. Ноги подкашивались, а я вцепилась намертво. Кричала беззвучно, пытаясь дышать. Им надышаться.

– Тихо, тихо. – словно отмер и заговорил. Не без труда оторвал меня от себя и обхватил лицо руками.

Не видела его толком. Всё расплывалось, смазываясь в нечёткую картинку. Но главное, чувствовала его.

– Ты не полетел. Крушение… я думала… думала, всё. А ты живой. – слёзы крупными каплями вырывались из глаз. Артём пытался их стирать, но просто не успевал за этим потопом.

– Какое крушение? Я ничего не понимаю. Успокойся, скажи, что стряслось.

– Ты же должен был лететь сегодня в Мурманск. В семь утра. Вылет, в семь утра. – говорила, заикаясь.

– Да, но потом планы немного изменились, и я не полетел. – говорил чётко и небыстро. Словно донося до меня каждое слово.

– Артём, самолёт на котором ты должен был лететь – разбился. Никто не выжил. Я думала, что ты… Господи, я думала, тебя больше нет. – я так и дрожала. Никак не отпускало.

После моих слов Артём напрягся. Словно натянутая струна. Руки, которые стирали мои слёзы, замерли. Атмосфера резко изменилась.

Поняла, что что-то не так. Нас какой-то тёмный сгусток укутал.

– Вместо меня полетели мой зам и Алина. – сказал с какой-то глухой и колючей пустотой в голосе.

Новый выстрел пронзил насквозь, заставляя ноги подкоситься.

– Боже мой. – Артём успел меня подхватить, пока я не рухнула на пол, возле его ног.

– Сейчас я. Сейчас. – посадил меня на диван в гостиной и сам куда-то побежал. – Где этот чёртов телефон! – ругался, мечась по комнате.