Шрифт:
В дверях правда стоял Даниэль. В аккуратной белой рубашке и брюках, которые он носил только на официальные приемы. Его поза казалась спокойной, руки опущены, но при этом в нем ощущалась сила. Мощь, которая способна прогнать любую грозу, воля - и смелость, чтобы их использовать.
Даниэль не боялся быть сильным.
Он пришел.
Когда всё стихло, а Мэтт поднял голову, Даниэль тут же опустился рядом с ним. Комнату снова наполнял солнечный свет, на рукаве Дана виднелась капелька крови, как будто рана от последнего обряда с лоа снова открылась. Он не обращал на это внимания и мягко обнял Мэтта.
– Всё хорошо, всё хорошо...
Мэтт верил ему, как и всегда. Позволил себе расслабиться, уткнувшись в плечо брата.
– Я ничего не делал. Тогда. Кража. Не делал.
– Что? О чем ты?
– Давно. Полиция задержала, но я правда был ни при чем.
– Это неважно.
– Ты ведь будешь любить меня? Даже если я изменюсь. Даже если никогда не буду меняться.
– Конечно, Мэтт. Ты всегда останешься моим братом. А я буду рядом.
– Ты почти ушел. Навсегда.
– Но вернулся. Я слышал, как ты зовешь меня. Ты и все остальные. Я вернулся.
Мэтт позорно всхлипнул и задрожал, когда не столько услышал, сколько ощутил фразу:
Он умрет.
9. Ты до сих пор прогоняешь монстров
«Расскажи мне историю».
Магнит на холодильнике Мэтта пялился на Даниэля простыми словами, призывая поведать что-то тайное. Будто чтобы добраться до яиц и остатков куриного мяса холодильнику нужна жертва в виде истории.
Покачав головой, Даниэль достал всё необходимое, закрыл дверцу и начал готовить нехитрый обед из того, что нашлось. Он как раз закончил и уселся с чаем за стол, когда дверь ванной распахнулась, и вышел Мэтт.
В душе он пробыл минут тридцать, а то и все сорок. Даниэль мог его понять: после обрядов хотелось смыть с себя липкие прикосновения другого мира, вспомнить, кто ты на самом деле. Стать полностью собой.
Мэтт завернулся в шелковый халат, который на нем смотрелся нелепо, наверняка чей-нибудь подарок. Возможно, даже матери, которая считала, что лучше знает, как должны выглядеть сыновья. С мокрых волос Мэтта еще капало, и он побрился.
– Чувствуешь себя лучше?
– осведомился Даниэль.
Мэтт кинул на него такой взгляд, будто хотел испепелить на месте, так что внутренне Даниэль расслабился: это уже походило на привычного брата.
Молча Мэтт начал одеваться. В маленькой квартирке всё отлично просматривалось, стоило Мэтту скинуть полотенца, Даниэль заметил у него под ребрами большой наливающийся синяк.
– Обо что ты приложился?
– О машину. Когда пытался сбежать от глюков.
Натянув темную футболку, он зашел на кухню и сунул нос в чайник. Даниэлю пришлось вылить оттуда мутные остатки с плесенью предыдущей заварки, чтобы сделать новую.
– Поешь, - посоветовал Даниэль.
– После такого всегда лучше поесть.
Его самого подташнивало от одной мысли о еде, да и канапе на приеме оказались довольно сытными. Мэтт открыл сковородку, хмыкнул и вывалил на тарелку омлет с овощами и мясом:
– Очередной монстр Франкенштейна.
– Это омлет!
Он поставил тарелку на стол, потом ушел за чем-то в ванную и вернулся с мешочком. Даниэль без труда узнал гри-гри, который делал для брата совсем недавно.
– Он был на мне сегодня, - сказал Мэтт.
Перевернул мешочек с ослабленными тесемками, но из него на стол вывалились вовсе не косточки и перья, а только пепел.
– Гм, - сказал Даниэль.
– Похоже, он не справился.
– Или справился слишком хорошо. Но что-то перемололо его в прах. Скорее всего, без гри-гри я бы не дотянул до твоего прихода.
Не вставая со стула, Мэтт открыл ящику, явно в поисках вилки, не нашел и продолжил копаться на других полках.
– Теперь я правда чувствуя себя лучше. По крайней мере, больше не собираюсь скулить на полу.
Мэтт так старательно искал вилку и не смотрел на брата, что Даниэль не сомневался, он сильно смущен. В детстве отец считал, что они должны не показывать слабостей. Мать тоже говорила о правилах, о том, как бог наблюдает за их действиями. Нужно соответствовать.
Среди Эшей в принципе не было принято открыто выражать эмоции.
На самом деле, только с Анаис Даниэль понял, что в объятиях нет нечего страшного. Что обычные прикосновения могут утешать. Что показывать кому-то как ты дорог - это хорошо и правильно. Он не очень-то научился, но хотя бы знал, что так можно и это нормально.