После аварии было совсем плохо. Даниэль будто раскололся на части, которые пытался собрать. Мэтт не мог не вспомнить бабушкины история о подменышах: вдруг, когда Даниэль умер, его тоже заменили кем-то другим?

Пару дней спустя он уже походил на прежнего Даниэля. Но ему словно требовалось нечто осязаемое. Что напоминало бы, что он сам - точно живой. Он то и дело касался Мэтта, отца или матери. Почти неуловимо, едва заметно, Мэтт даже не всегда замечал.

Ли было всего четырнадцать, и ее благоразумно не пускали в первые дни. Когда она наконец-то пришла, то радостно взвизгнула и кинулась к Даниэлю. Забралась на кровать и крепко обняла. С удивлением Мэтт понял, что никто из них этого не сделал - даже мать только сжимала его плечо. Как будто невзначай боялись сломать Даниэля.

Ли не испугалась. Мэтт увидел, как напряженные плечи брата наконец-то расслабились, он неловко обнял сестру, и она так и не слезла с его постели, пока не закончилось посещение. Вряд ли Даниэль сам это понимал, но ему явно требовалось тактильное чужое тепло, чтобы прогнать задержавшийся холод смерти.

Такси приехало в район на окраине города, не самый плохой, но и точно не великолепный. Вряд ли сюда заходило много туристов.

У заколоченного дома сидел негр в инвалидном кресле, провожая такси долгим взглядом.

Когда машина остановилась по нужному адресу, Даниэль деловито сказал:

– Подождите, мы скоро вернемся.

За вытоптанной лужайкой стоял дом, откуда раздавались приглушенные музыкальные басы, окна мерцали включенным светом. Людей видно не было, только на ступеньках крыльца сидела девушка, в которой Мэтт распознал Ли. Она тоже заметила братьев, неловко поднялась и пошла к ним навстречу. Мэтт сначала подумал, она пьяна, но от нее вообще не пахло алкоголем, Ли попросту была очень смущена.

В коротком черном платье и колготках сеткой, шею украшала россыпь цепочек с крестами. Светлые волосы разметались по плечам, темная помада чуть размазалась, как и густо подведенные глаза.

Даниэль обнял Ли, ни о чем не спрашивая, и развернулся к Мэтту и машине, когда кто-то окликнул их с крыльца. Оказывается, там во тьме стоял какой-то малец с банкой пива.

– Эй, вы кто такие? Он твой парень, Ли?

– Хуже. Они мои братья.

Похоже, юнец решил не связываться или еще не выпил достаточно. Поэтому исчез в тенях, а они спокойно вернулись к машине.

– Что случилось, мелкая?
– Мэтт не удержался и потрепал ее по голове.

Как ни странно, она даже не возразила, только фыркнула:

– Неудачная вечеринка. Парень кинул, этот еще привязался... спасибо, что приехали.

– Всё в порядке?
– уточнил Даниэль.

– В полном. Жаль только, вечеринка обломалась.

Мэтт подумал о захваченной бутылке бурбона, о разочарованной сестре и брате, который в тишине особняка наверняка будет думать о своей вине. Им всем не помешает встряхнуться. Даже Айвори, как видел Мэтт через стекла машины, рассматривал руки, где под ногтями еще оставалась чужая кровь.

– Устроим свою вечеринку, - заявил Мэтт.
– Ничего такого, немного развеемся.

К его удивлению, никто не возражал, и уже скоро таксист привез их за город к полуразрушенной церкви с покосившимся крестом.

Пока Даниэль расплачивался с водителем, Айвори, поразительно быстро нашедший общий язык с Ли, рассказывал ей что-то о церквях и архитектуре, указывая на истертую латинскую надпись над входом. Мэтт нащупал нужный кирпич, отодвинул его и достал несколько припрятанных свечей.

О церкви ходило много слухов, но Мэтт и без Айвори знал, что на самом деле никаких зловещих историй здесь нет. Всё прозаично: когда-то церковь стояла на территории плантации, потом ее забросили. Дома разрушились, а это здание стало местом тусовки многих новоорлеанских подростков.

Внутри сохранились только стенки и лавочки. Причем последние имели мало отношения к старинным, но их притащили, чтобы можно было где-то сидеть. На щербатом каменном алтаре ставили свечи, он весь оплыл воском, там Мэтт устроил и собственные. Достал припасенный виски.

– Ты уже начал пить?
– притворно ужаснулась Ли.

– Он дегустирует, - хмыкнул Даниэль, кидая на первую лавку рюкзак со своими вещами из квартиры.
– Между прочим, это бурбон, который стоит, как почка.

Мэтт с сомнением посмотрел на бутылку. Он не очень разбирался в алкоголе, но ему не показалось, что тут прямо что-то особенное.

– Как почка?
– со скепсисом уточнил он.

– Ну, может, и не твоя, если будешь столько пить.

– Эй, я же взял для всех! Бурбону было одиноко у тебя на полке. Зачем вообще покупал?