Глаза Джейми опустились на ложбинку между моими бедрами. Он застонал, а затем его рот оказался на мне, и я забыла обо всем на свете.

Был момент, когда елозя по его рту и отдаваясь наслаждению, я подумала, не является ли это началом чего-то, что мы не сможем контролировать.

И должно ли это меня пугать?

Возможно.

Но Джейми МакКенна казался мне слишком чертовски хорошим и слишком чертовски правильным, чтобы я могла беспокоиться о чем-то еще.

ДЖЕЙМИ

Девятнадцать лет

Простое движение карандаша Джейн по бумаге сводило с ума. Кто бы мог подумать, что позирование для портрета может оказаться таким сексуальным?

Джейн сидела на стуле у моего стола, ее взгляд метался по моему телу и опускался к блокноту в ее руке. Она карандашом выводила линии моего тела. В ее взгляде пылал азарт, от которого мне стало жарко.

— Разве это не объективизм? — поддразнил я.

— Это искусство, — ответила Джейн, ее губы подергивались от удовольствия.

— Я не уверен, что мне нужно оставаться в одних боксерах, чтобы рисунок получился.

Наши глаза встретились, и кровь, заставлявшая мое сердце колотиться, быстро хлынула на юг. Я хотел предложить Джейн перебраться ко мне на кровать, но мы встречались всего шесть недель, и отсутствие секса уже стало для меня испытанием.

— Ты прекрасен, — прошептала Джейн, и я понял, что она говорила серьезно. — Линии твоего тела прекрасны. Я хочу смотреть на них бесконечно.

Она хотела видеть их полностью.

Это я настоял на том, чтобы не снимать боксеры. Нам нужны были какие-то границы, иначе я бы потерялся. А это было именно то, чего хотела моя застенчивая со всеми (но не такая уж и застенчивая наедине со мной) сексуальная девушка.

— Будет лучше, если ты снимешь боксеры, — сказала Джейн.

Видите?

Я усмехнулся и покачал головой.

— А если Лорна вернется домой? Будет трудно объяснить, почему я позволяю тебе рисовать меня голым.

— Будет трудно объяснить, почему ты позволяешь мне рисовать тебя полуголым, — возразила она.

Ради мира и для того, чтобы мы узнали друг друга как парень и девушка до начала семейной третьей мировой войны, мы держали наши отношения в секрете от всех. Правда заключалась в том, что мы не хотели иметь дело с Лорной. Однако я не знал, как долго еще смогу выносить этот секрет. Прошел всего месяц, и тех небольших моментов времени, которые мы выкрадывали, когда у меня не было тренировок, а у Лорны были, очень быстро стало недостаточным.

— Хм. — Джейн прикусила конец карандаша, ее взгляд метался между мной и рисунком.

— В чем дело?

— Не могу правильно изобразить твой левый сосок.

— Проблемы с сосками, да? — усмехнулся я.

Джейн послала мне улыбку, от которой у меня затрепетало в животе. Чертов трепет. За последние несколько недель я открыл для себя Джейн с новой стороны. Она была тихой, сдержанной, немного застенчивой, да... но не в сексе. Со мной она становилась раскованной. Джейн было достаточно только взглянуть на меня, как смотрела сейчас, и мой член становился твердым.

Мы не занимались фактически сексом. Я твердо решил подождать, пока Джейн не исполнится восемнадцать. Но мы занимались другой ерундой, и Джейн была такой страстной и возбуждающей, что я сходил с ума.

Продержаться еще восемь месяцев... ну, с таким же успехом можно планировать продержаться десять лет.

Джейн положила блокнот на стол, затем встала, пересекла комнату и подошла ко мне. Мой взгляд гулял по ее телу. На ней были джинсовые шорты и футболка, и это возбуждало меня не меньше, чем сексуальное белье.

— Джейн... — прохрипел я. — Что ты делаешь?

— Мне нужно посмотреть поближе. — Она поставила колено на кровать и поползла ко мне на четвереньках.

Блядь.

Ее цитрусовый аромат будоражил меня. Джейн прижала руку к моей груди и слегка толкнула.

В ответ я лег на спину с уже твердым членом.

Затем она устроилась на мне, упираясь задницей прямо в мою эрекцию.

Я с шипением вдохнул, а Джейн опустила веки и издала легкий стон.

— Джейн. — Я обхватил ее бедра, наполовину желая оттолкнуть, а наполовину прижать ее к себе.