Я не мог ошибиться — это был несчастный мулла… Но откуда ему знать Аниса, как могли перекреститься их дороги? Верить или не верить всему тому, что услышал: «В полночь в твоем номере отеля…» А может, задумана провокация, очередная перепроверка?.. С тревожным чувством садился я в такси, чтобы ехать на встречу с неизвестностью.

Казалось, что стрелки электронных часов просто издеваются надо мной. Я уже успел принять ванну, сходить поужинать в ресторан, перечитать несколько вечерних местных газет, а мои часы все еще не показывали полночь. Проверил, плотно ли зашторены окна в номере, сел в кресло, закурил и стал терпеливо ожидать ночного гостя. Ровно в двенадцать мягко пошла книзу массивная медная ручка, легко подалась в сторону дверь, и на пороге я увидел действительно Аниса, а точнее подполковника службы безопасности Ахмада, моего непосредственного начальника и друга. Взволнованный и радостный, он, словно клещами, прижал меня к своей груди, и я почувствовал, какие колючие усы у Ахмада. Это был рискованный шаг — непосредственно Ахмаду выйти на связь со мной, но он сумел убедить генерала в необходимости такой встречи. Ведь именно он долго и кропотливо готовил меня для работы в тылу противника.

— Главное — ничего не выдумывать, идти непосредственно от жизни, на все случаи иметь необходимое алиби, — учил он меня.

По четко разработанному плану я становился врагом своей родины. Вспомните антиправительственные листовки в казарме училища, организацию покушения на одного из руководителей службы безопасности. Кстати, им был сам Ахмад… Накануне, в ночной операции при взятии главаря одной из террористических групп, действующих в Кабуле, Ахмад получил пулевое ранение в плечо. Его хотели немедленно отправить в военный госпиталь, но он приказал другое:

— Немедленно везите на явочную квартиру… Вызывайте туда Салеха… О моем ранении никому ни слова! Это очень важно, очень!

Меня сонного подняли с постели и срочно доставили туда, куда просил Ахмад. Лежал он на чужой кровати без кровинки в лице, лоб в испарине, но бодрился, пытался еще шутить.

— Понимаешь, дружище, нам с тобой дьявольски повезло. Не надо ломать голову, как совершить покушение на мою высокую голову. Считай, что терракт состоялся, лишь бы не проболтался кто-либо из наших… о моей дырке в плече… — попросил воды, сделал небольшой глоток, собрался с силами и, морщась от боли, начал инструктаж. — Стрелять будешь сегодня с утра, в час пик, когда люди спешат на работу; надо, чтобы осталось побольше свидетелей твоего злодеяния. Стреляй боевыми, наверняка проверят обойму. Я упаду на третьем выстреле, да смотри не задень кого-либо из прохожих! — предостерегал он меня…

— Да сумеешь ли ты к утру с постели встать? — глядя на него, усомнился я.

— Сумею… Надо, чтоб тебе поверили… Нет, я обязан встать. Обязан! Ничего. Я выдюжу, я крепкий!

В назначенное время его машина остановилась рядом со входом в государственный универмаг. Он легко, словно не было в плече никакой раны, поднялся с сиденья, вышел на тротуар, огляделся и с силой, чтобы обратить на себя внимание, хлопнул дверцей машины… Это был сигнал для моих выстрелов из пистолета. Уже потом, лежа в госпитале, признался мне один на один.

— Чуть тебя не подвел… Ноги неожиданно подкосились, еле дождался первого выстрела, других уже не слышал.

— Зато упал красиво. Физиономией прямо об асфальт, как настоящий герой из детективного фильма… вон как себя разукрасил. Мама родная не узнает, — говорю я ему, показывая рукой на ссадины по всему лицу Ахмада. А он доволен — лежит, улыбается.

— Да, ладно получилось. Провели врага вокруг пальца, заставили его поверить, что ради денег ты способен и близкого друга ухлопать… Сколько же они отвалили тебе денег за мою кровь?

— Десять тысяч афгани.

— Не густо… А я-то думал, что моя голова в цене у душманов, а они всего десять тысяч.

— Если бы наповал, дали бы все пятьдесят.

— Не может быть! Когда следующий раз в меня стрелять будешь, смотри не промахнись!.. Богатым человеком сразу станешь, — смеется Ахмад…

Ему бы еще в госпитале полежать, рана едва затянулась. Он удрал из госпиталя ночью, через окно. Врачи пожаловались генералу, думали, что он даст ему нахлобучку и вернет беглеца на госпитальную койку. А тот и не думал этого делать. Наоборот, рад был появлению на службе подполковника… Он вернулся вовремя. Настало время мне уходить за кордон, а Ахмаду дирижировать сложной игрой с контрреволюцией.

Трудно поверить, но это не сон. Стоит только протянуть вперед руку и вот плечо моего друга. Мы сидим рядом в моем богатом номере, смотрим друг на друга, улыбаемся и молчим. Ахмад почти не изменился за время нашей разлуки. Разве скулы обозначились резче, да под глазами легла кругляком темнота. Чувствуется, устал, ему бы голову сейчас прислонить к подушке, выспаться за все дни всласть. А вот глаза его отдыха не просят, смотрят весело, лукаво.

— Что, не ожидал такой встречи, свалился ночной гость, как снег на голову? — первым нарушает молчание Ахмад.

— Не ожидал, честно признаюсь. Здесь каждый мой шаг под микроскопом, а ты спокойно переступаешь порог моего номера. Разве можно рисковать так, Ахмад? Сам учил меня осторожности…

— Можно, можно! — смеется разведчик, разглаживая свои усы-колючки, — и риску здесь никакого нет… Все продумано, мы находимся под охраной друзей, место для встречи прямо идеальное. И перестань говорить полушепотом, не бросай косых взглядов на телефон и стены… Здесь нет подслушивающих аппаратов…