Люди верили, что не нужно сохранять мёртвое тело. Наоборот, его надо как можно быстрее уничтожить, чтобы полностью освободить душу, которая отправится к Хранителю на вечное сохранение. В земле хоронили только тех, кто ещё при жизни высказывал такое пожелание, так как наряду с общепринятым, бытовало и другое мнение. Будто если тело не уничтожить огнём, а закопать, то когда боги вернутся, они смогут по сохранившимся останкам воссоздать умершего человека и он вернётся к жизни не в прекрасных небесных садах среди звёзд, а здесь на земле. Но таких, истинно верующих в возвращение богов было совсем немного, особенно на Восточных территориях.

Мы расположились у небольшого ручейка на холме, откуда была видна часть дороги к пещере. Тела обычно сжигали на рассвете, и делалось это в последний день недели - восьмой, который был общепринятым выходным, то есть в этот день по возможности не работали, хоть это и не было строгим правилом. Вообще, местная календарная система была похожа на земную, с оговоркой на то, что последний день всего: недели, месяца, года считался днём Хранителя и посвящался отдыху от обычных дел.

А когда мы приехали к пещере, наступил седьмой день третьей недели месяца эрту. Получалось, что если наследник принял яд вчера вечером, то он уже должен быть в «мёртвом» состоянии и завтра его привезут сюда. А забрать «труп» было делом техники, тем более я прекрасно помнила рассказ Гуна о том, как Карелл приходил за телом Граса в Банкоре. Оденем мешки на головы, вооружимся, пустим вперёд Бумера для пущего устрашения, свяжем сжигателей, которых обычно двое-трое и заберём наследника.

Весь день мы провели за большими труднопроходимыми зарослями, периодически дежуря в кустах, наблюдая за дорогой. Хотя дорогой эту тропу можно было назвать с натяжкой. Она вела только к пещере, которая находилась в четырёх-пяти этье от города и представляла собой рукотворное сооружение, а не природное образование. Короче говоря, это был крематорий, просто назывался так «пещера Хранителя».

Дайк рассказал, что внутри находится жаровня, похожая на огромную печь с дровами или углём, на которую укладывают тела. Потом их посыпают порошком маора и поджигают. Когда я спросила, что за порошок такой, Дайк объяснил, что делают его из дроблёной горючей руды и высушенных толчёных семян древ жизни, которые всегда находятся рядом с «райскими полями». Минеральный порошок смешивают с растительным, и при поджигании получается очень сильный жар, гораздо больший, чем тот, какого можно добиться в кузнечной печи. Благодаря этому мертвое тело сгорает гораздо быстрее, чем на обычном костре. Для каких-либо других целей порошок маора стараются не использовать, это считается чем-то вроде воровства у мертвых. В общем, время в кустах в ожидании того сработает наш план или нет, прошло довольно продуктивно.

Я проснулась от шорохов и движения в кибитке. При тусклом свете масляного фонаря Дайк прорезывал в двух небольших мешках дырки и улыбался. Я привстала с раскладушки, и он сразу обернулся:

– Едут... На повозке три тела в саванах, будем надеяться, что наш наследник среди них.

– А чему ты так загадочно улыбаешься?

Дайк хмыкнул и отмахнулся дырявой мешковиной:

– Банду нашу вспомнил... Только вот не думал, что опять пойду на «дело», да ещё под предводительством столь всклокоченной и сонной девицы!

– А знаешь... атаманша из меня хоть куда, тем более с такой внешностью!- и я горделиво задрала подбородок, важно сложив руки на груди.

Мы еще не закончили смеяться, как полог откинулся и в кибитку всунулся Макс:

– Вы что тут гогочете?! Тела раз-з-згружают!

Я вскочила и выпрыгнула на росистую траву. В утренних сумерках лес выглядел сказочно-загадочным и даже жутковатым, однако, хоть я и привыкла к путешествиям и ночёвкам под открытым небом, до сих пор не переставала поражаться этой новой и странной жизни, которую веду на этой планете.

Сборы заняли не более десяти минут, так как с вечера мы почти всё подготовили. Я закинула за спину колчан со стрелами, длинный боевой лук, засунула топор за пояс, натянула на голову мешок и побежала за Дайком, который огибая заросли, уже спускался с холма. Из крематория было два выхода: один основной и широкий, а другой - с противоположной стороны и более узкий, для дополнительной вентиляции наверно.

Макс остался снаружи, а мы вбежали в освещённый несколькими факелами коридор, и пошли на гулкие звуки голосов. Бумер понимал, что происходит какая-то заваруха и вёл себя довольно агрессивно. Я держала его за ошейник и боялась, чтобы волк не бросился на кого-нибудь без команды. Но всё прошло чётко, будто воровать покойников наше постоянное занятие.

Сжигателей было трое. Один возился у жаровни, а двое других стояли у лежащих на полу тел и переговаривались. С утробным рычанием Бумер первым выскочил из прохода и, оскалив зубастую пасть, вздыбил шерсть чёрным забором. Мужчины шарахнулись в сторону, испуганно и обалдело уставившись на горного волка.

– Ты тоже к стене!- вытаскивая меч из ножен, прокричал Дайк тому сжигателю, что замер у жаровни.- Делайте, что скажем, и все останутся живы!

Я застыла у выхода, натянув тетиву. Сердце лупило в рёбра, как барабанная установка, в мешке дышать было тяжело, а волокна грубой ткани кололи и чесали кожу.

– Где тело наследника?!- рявкнул Дайк.

Один из мужчин хрипло ответил:

– Вот, первое...

Дайк наклонился и разрезал кинжалом саван, я ведь не знала, как наследник выглядит. Нянь довольно хмыкнул и, подхватив тело (не ожидала от него такой силы), уложил на угол жаровни. Вдруг один из сжигателей дёрнулся, и я спустила тетиву. Стрела вонзилась в каменную стену рядом с его головой, оцарапав ухо.

– Следующая попадёт прямо в глаз,- прохрипела я, а Бумер слегка присел, готовясь к прыжку.