Я тяжело дышу от нервозности, пронизывающей каждую клеточку тела, смотрю на Звягинцева исподлобья, будто бык на тореро. И не зря — этот засранец так внимательно на меня смотрит, но краешки его губ приподняты в лукавой улыбке.

— Знаешь, хорошие вопросы. Но ответов на них у меня нет.

— Охренительно! А на это есть ответ? Ты всегда практикуешь незащищенный секс?

Говорю это и краснею, словно первоклассница.

— Обычно нет. Так получилось.

Хоть бы смутился для приличия!

— А если будут последствия, тоже будешь говорить: «Так получилось»?

Я пру как танк. Хочу, чтобы он хоть толику понимания изобразил, понял, насколько это серьезно.

— Ты не принимала специальную таблетку?

Черт, я ведь не подумала об этом… Если он свалит всю вину на меня… О, он познакомится с моей темной стороной.

— Нет.

— Тогда ждем месячных, молимся Ктулху, приносим жертву Макаронному монстру, посылаем сигналы Вселенной.

Он невозможен! Я закрываю лицо ладонями, пытаясь прийти в себя. Если честно, какое-то внутреннее ощущение говорит, что всё будет хорошо. Но я уже успела нафантазировать, как все мои планы летят в тартарары, если хоть один чертов сперматозоид достиг финиша.

Ладно, осталась неделя, нужно просто дождаться.

Артем обхватывает меня со спины и убирает мои руки от лица.

— Давай паниковать будем по факту, — мягко шепчет он и тянет меня назад, чтобы облокотилась на спинку. И я позволяю ему это сделать. — Как-то жарковато, не находишь?

Я не успеваю даже понять вопрос, а он подхватывает футболку за край и снимает. Мою футболку! С меня!

— Очень жарко! — злобно произношу и стаскиваю футболку с него. А он не сопротивляется и смеется. Что ж, видимо, в этом и заключался план…

Хочется сжаться в комочек и прикрыться, лишь каким-то невероятным усилием воли я останавливаю себя. «Всё нормально, — убеждаю себя, — он всё видел уже. Не нравится, его проблемы!» Не очень действует… Это третий раз, когда парень видит меня без одежды. Второй был в субботу. А первый… В конце 11-го класса. Стандартная история: мне нравился парень, а ему просто хотелось секса. Тогда некогда было страдать от факта, что меня принялись игнорировать сразу после той ночи. Экзамены сами себя не сдадут. Потом у меня было целое лето предаваться жалости, ненавидеть его, пребывать в апатии. И наконец понять, что не так уж я его и любила.

Да, я пережила уже давно это, но уверенности тот опыт мне не добавил.

Звягинцев подхватывает меня и сажает под бок. Там очень уютно, и я немного расслабляюсь.

Я стою у окна, дожевываю пиццу и смотрю на город. Мне так хорошо, что хочется плакать. Звягинцев разговаривает с кем-то по телефону, что-то по учебе, и меряет комнату шагами. Я пропускаю всё мимо ушей. В комнате полумрак, который разбавляет лишь мерцание экрана и свет фонарей с улицы. Мне кажется, со стороны эта сцена должна выглядеть атмосферно. Я, похоже, влюбилась в эту квартиру. Особенно в это окно — непривычно большое для советских строений, хотя это и объяснялось первоначальным назначением этого дома. Само здание расположено в верхней части улицы, плюс высокие потолки — и с пятого этажа открывался завораживающий вид на город. Светящиеся золотые змейки улиц устремлялись к центру и сливались в большое световое пятно. Слева даже виднелся шпиль главного корпуса университета.

Снова раздается писк мессенджера: Маша со Златой что-то обсуждают. Не хотела ничего читать, но пора возвращаться в реальность.

И ехать домой, пока ходят маршрутки.

Мама не одобрит, если вдруг «останусь ночевать у Маши». Нахожу свое нижнее белье под диваном, снимаю футболку Артёма, хотя с удовольствием бы осталась в ней, одеваюсь. Нахожу Звягинцева на кухне, он всё еще висит на телефоне. Не знала, что парни могут так долго болтать. Шепчу, что мне пора.

Он просто закрывает за мной дверь, всё еще слушая своего собеседника. Стараюсь не думать об этом. Видимо, нормальное расставание после секса — это не мое. Надо быстрее привыкать, чтобы не слишком загоняться.

Но пока не получается. В маршрутке прислоняюсь горящим лбом к стеклу. Чувствую себя какой-то грязной. Знаю, я сама была не против, более того, хотела этого. И могла предположить, что все примерно так и будет. Но всё равно стыдно — перед собой.

Достаю телефон и пробегаю сообщения: в «Бандитках», как обычно, обсуждают Розочку, ту еще стерву, тут я согласна с общественным мнением. Подруги обмениваются отзывами на какую-то новую песню, которую я еще не слышала. Достаю наушники, включаю, но мысли мои где-то не там. Три раза нажимала репит. Бесполезно. Ничего не слышу, не понимаю ни слова.

В прошлом году я была так горда собой: меня выбрали старостой. Так радовалась, а теперь начинаю понимать, почему никто больше не хотел занять сию должность. Нет, я знала это всегда. А теперь просто прочувствовала во всю силу. Ходить разбираться на кафедру с Акуловой, потому что «ну ты же староста!», то еще удовольствие. И это после пар, в пятницу!

Злата написала, что они всё еще в пиццерии. Спешу туда, мне сейчас не помешает та приторная бурда, которую они называют кофе.