– Это смертельный удар обычным кухонным ножом, Алан.

– Кто его так? – сглатываю, разглядывая действительно погибшего верного друга. Айфон у Батурина, больше, чем средство коммуникации, и служил он ему верой и правдой.

– Вопрос неверный. Что там за нож, что проткнул противоударное стекло, будет правильней.

– Так, может, тебя с этим стеклом… обманули?

– Эта мысль мне тоже приходила в голову. Проверим.

– Ты новый себе взял?

– Телефон? Китайскую звонилку взял пока, – морщится.

Словно в подтверждение раздаётся противная стандартная мелодия.

– Слушаю, – рявкает Батурин, и я наблюдаю, как его брови медленно ползун вверх. – Кто? – рычит. – Что значит, «я не знаю»?! Узнать!.. Вашу Машу! – отключает вызов. – Одни дилетанты кругом! Детский сад, штаны на лямках, честное слово! Убил бы, – ругается вслух.

– Ты же сам говорил, что сегодня день защиты детей.

– Эти «дитятки» уже давно вышли из детского возраста. Алан, ты Суржановскую к Лазаревой отправлял? – впивается в меня взглядом.

– Кого? – усиленно вспоминаю, кто это может быть, и ни одного знакомого имени на ум не приходит.

– Владислава Суржановская – телевизионная звезда скандальной журналистики, – называет Ян, и я смутно припоминаю, что действительно слышал эту фамилию пару раз.

– К какой Лазаревой? – неприятный холодок пробегает по моей спине, и я кончиками волос ощущаю приближение грядущего трындеца.

– Аделине Александровне, которая замутила с мужем твоей Ясмины.

Личное местоимение, употреблённое Яном, мне очень нравится, всё же остальное – вызывает напряжение.

– Нет.

– Точно?

– На хрена мне это надо, Ян? Чем сильнее у них любовь, тем мне же лучше.

– Так-то да. Только теперь их «любовь» стала известна всему миру, и вряд ли она таковой останется.

Час от часу не легче.

Ясмина

Включаю воспроизведение обрезанного короткого видео, присланного мне Майкой, и пару секунд смотрю на сказочный вид открытого бассейна в Патонг Бич.

– Вы здесь уже бывали? – с обаятельной улыбкой спрашивает Суржановская, казалось бы у случайных отдыхающих.

– Нет. Здесь я впервые, – зеркалит улыбку Лазарева. Верхняя часть её лица скрыта большими солнцезащитными очками, и демонстрировать миру свои глаза она не спешит.

– Вам нравится место?

– Да. Здесь безумно красиво. Эта поездка – подарок любимого мужчины, – сообщает доверительным шёпотом Аделина.

Она протягивает руку к своему спутнику, и изображение показывает крупным планом обоих.

Тёмные очки смотрятся на смуглом лице идеально, изменяя его до неузнаваемости. А ещё Олег сменил причёску, или же после купания его волосы зализаны назад, поэтому я не сразу признаю в загорелом мужчине своего мужа. Камера отдельно фиксирует его лицо и снова переключается на Аделину.

– Как интересно! – настоящее женское восхищение звучит в интонации журналистки, и Лазарева демонстрирует ей ослепительно белую улыбку. – И как же отдыхается на деньги, собранные на операцию маленькой девочки? – бьёт своим вопросом прямо в лоб Владислава.

Улыбка медленно сползает с лица Лазаревой, превращая его в предсмертную маску. Олег подскакивает с места, и изображение исчезает. Однако это не мешает Суржановской обрисовать ситуацию за кадром.

«Никакого ответа на этот вопрос мы, к сожалению, так и не получили. Но отдыхающая счастливая пара в этот же день выехала из отеля. С вами была Владислава Суржановская. Пхукет. Патонг Бич».

Испытываю отвратительное чувство гадливости от до сих пор стоявшей перед глазами картинки. Знать – это одно, а увидеть – это совсем другое.

– Ну? И как тебе такая бомбочка? – снова звонит Майя и, судя по всему, ожидает от меня такой же злорадной реакции как и у неё.

Только при всём своём желании я не могу разделить Майкиной радости и серьёзно опасаюсь, что после такого «взрыва» и нас с Настей зацепит «взрывной волной». А ни мне, ни, тем более, моей дочери лишнее внимание, особенно такое, сейчас не нужно.

– Май, только не говори, что это ты постаралась, – произношу устало. Весь этот шум мне совершенно ни к чему.