Однако эти две древние старушенции, которые собирали "фотографии призраков" всю жизнь и объявили, что являются ведущими экспертами в этой области, сейчас - когда он показал им не просто паранормальную фотографию, но паранормальную камеру, которая не ломалась после хитрого фокуса, как та, что "сфотографировала" женщину-призрак, наблюдающую за охотниками на лис, - они повели себя как девочки-школьницы на фильме ужасов. Эта камера могла фотографировать и фотографировать. Интересно, сколько денег они потратили на эти подделки? Тысячи долларов? Десятки тысяч? Сотни...

– ..показать нам?
– спросила Мелиусиппус. Поп Меррилл заставил свои губы разойтись в улыбке.

– Покорно прошу меня извинить. Засмотрелся на ваши сокровища, вот мои мысли и пошли гулять сами по себе. Наверное, такое может случиться с каждым из нас.

– Нам по восемьдесят три года, но мысли у нас не "гуляют", а разум у нос чист как стеклышко, - с явным неободрением ответила Элиусиппус.

– Свежевымытое стеклышко, - добавила Мелиусиппус.
– Я спросила, не хотели бы вы показать нам новые фотографии.., разумеется, после того, как унесете отсюда эту ужасную штуку.

– Уж не помню, когда мы видели действительно хорошие новые фотографии. Элиусиппус закурила очередную сигарету.

– Прошлым месяцем мы ездили в Провидено, на конгресс паранормальных явлений, - начала Мелиусиппус, - и хотя лекции нам понравились...

– ..мы узнали много интересного...

– ..среди фотографий преобладали подделки. Даже десятилетний ребенок...

– ..семилетний'...

– ..понял бы, что это подделка. Вот мы и...
– Мелиусиппус запнулась, на ее лице отразилась обида.
– Я удивлена, мистер Меррилл. Должна признаться, мистер Меррилл, я даже озадачена.

– И я хотела сказать то же самое, - поддакнула Элиусиппус.

– Почему вы принесли эту ужасную вещь?
– дуэтом спросили Мелиусиппус и Элиусиппус.

У Попа возникло такое сильное желание ответить: "Потому что я не знал, какие вы трусливые сучки", - что на какое-то мгновение он даже решил, будто озвучил эту фразу, и застыл в ожидании истошных криков.

Мысль о том, что ужасные слова произнесены, прожила, может, доли секунды. Но потом, когда Поп у себя дома лежал без сна среди десятка тикающих и такающих часов, он часто жалел, что Сестры-Вонючки не услышали и этого, и многого другого.

Разумеется, инстинкт самосохранения не позволил ему раскрыть рта. Да, Поп Меррилл получил бы безмерное удовлетворение, поставив Сестер-Вонючек на место, но удовлетворение это длилось бы очень недолго. А вот если бы погладил их по шерстке, чего, собственно, они и ожидали, потому что всю жизнь этих миллионерш гладили по шерстке и облизывали, у него оставалась бы возможность и дальше всучивать им "фотографии призраков", зарабатывая на этом немалые деньги. Потому как ему не верилось, что в ближайшие годы старухи умрут от рака легких или еще от какой болезни.

В конце концов, в списке были и другие Спятившие, хотя список этот, который Поп освежил в памяти после злополучного посещения Седрика Маккарти, стал намного короче. Двое умерли, а еще один учился плести корзины в роскошной частной психиатрической клинике, куда принимали только баснословно богатых и безнадежно безумных.

– Вообще-то я привез камеру просто чтобы вы смогли взглянуть на нее. Что я хочу сказать, - торопливо добавил он, увидев, что сестры разом подобрались, мне же известно, сколь сведущи вы в этой области.

Сестрички мгновенно расцвели, обменялись самодовольными взглядами. Попу очень хотелось смочить пару пачек сигарет бензином, засунуть в их тощие старческие задницы и чиркнуть спичкой. "Вот тогда бы вы задымили. Задымили, как заводские трубы" - вот что он хотел сказать.

– Я думал, что вы посоветуете мне, как быть с этой камерой, вот что я хочу сказать, - закончил он комплимент.

– Уничтожьте ее, - без запинки ответила Элиусиппус.

– Я бы воспользовалась динамитом, - добавила Мелиусиппус.

– Сначала кислотой, потом динамитом, - уточнила Элиусиппус.

– Точно, - кивнула Мелиусиппус.
– Камера опасна. Не нужно даже смотреть на этого дьявольского пса, дабы понять, что к чему.

Однако она посмотрела. Обе они посмотрели. И у обеих лица перекосило от страха и отвращения.

– Я просто чувствую исходящее от нее зло!
– воскликнула Элиусиппус, совсем как школьница, играющая колдунью в "Макбете".
– Уничтожьте ее, мистер Меррилл. До того, как произойдет что-то ужасное. До того, как, возможно, я подчеркиваю, мистер Меррилл, возможно, она уничтожит вас.