Камень… Нужно переместить камень за стену, которой нет… Потому что если думать о стене, то она и будет стеной… Значит стены нет, есть только красная пустыня с кустами и камнями. Вот она, передо мной. Настоящая. Я её вижу, я могу наклониться и потрогать песок, растрескавшуюся землю, коснуться листьев на кустарнике. А вот и камень – он совсем близко. Этот слишком большой, руками не перетащить, а вот этот… Он в самый раз, размером с котенка. И я просто делаю шаг вперед, наклоняюсь и протягиваю к нему руки…

– Гасите!.. – донесся глухой крик, будто откуда-то из-за водяной преграды.

Кто-то ему ответил:

– Да как же это…

– Рвите канал!..

– Невероятно…

– Да Орфей, шевелитесь же!..

Не знаю, что конкретно меня всколыхнуло – слова или интонации, с которыми их выкрикивали, но меня ощутимо толкнуло в бок. В эту же секунду я обнаружила себя в аудитории (какое счастье). Преподы носились туда-сюда с ошалевшими лицами, Лимония побледнела, даже пожелтела и стала прямо-таки лимонного цвета. И все из-за стены передо мной.

Строго говоря, самой стены больше нет и вся её поверхность – сплошь квадратное окно в красноватую пустыню с ржавым небом. Ту самую, которую я себе отчетливо представила. От моих ладоней к окну с перерывом в пару секунд простреливают молнии, Алекс пытается попасть в них огненным пульсаром, но все время промазывает и ругается так отборно, что у меня загорелись щеки. Профессор Сократис очень быстро что-то колдует, вытягивая руки с шевелящимися пальцами, и торопливо шевелит губами. Его лицо посерело, а на лбу выступили крупные капли.

– Орфей! Резче! – прокричал Алекс, он все ещё не мог сбить ни одну из моих молний.

Ответить профессор Сократис не смог, потому что рот его занят колдовством. Тут же на помощь к нему подскочил Чистослов и принялся быстро накладывать чары.

То, что причина происходящего конкретно во мне, дошло до меня не сразу, да и преподы никак не сигнализировали об этом. Только отдавали друг другу сосредоточенные команды и перекрикивались.

Когда они совместно начали читать заклинания, крутить пассы, колдовать, швырять в мои молнии огненные пульсары, а потом ещё и Лимония подключилась, стараясь превратить стену в, как я поняла по динамике изменений, лист бумаги, колени мои стали подкашиваться.

Их комплексная атака ослабляла меня очень быстро и настойчиво. Единственное, как я могла это прекратить, это перестать швырять молнии. Проблема лишь в том, что я понятия не имела, как это получается и почему вместо стены – окно в…

– Да закройте вы этот ср*ный проход в Небулан!!! – в бешенстве проорал Алекс.

Он сосредоточенно формировал меж ладоней новый огненный шар, лицо его заострилось, а огненные всполохи бросили страшные блики на скулы и подбородок, брови надвинулись, глаза опасно сузились, а взгляд передвинулся прямо на меня.

Мне стало по-настоящему страшно, потому что так можно смотреть только на врага, который подлежит уничтожению. Алекс будто жаждет стереть меня в порошок.

Руки мои затряслись, наверное, это и спасло, потому что страх сбил всю концентрацию, и ритмичность молний из моих ладоней стала нестабильной. Воздух вокруг заискрился, затрещал, запахло озоном, а окно в пустыню зарябило и стало мигать, как неисправный телевизор.

– Поднажмите! – приказал Алекс, все ещё продолжая накапливать энергию для решающего пульсара.

Не знаю, швырнул бы он его в меня или нет, но спасибо ужасу, постигшему меня, поскольку он рассинхронизировал мои мысли, потоки и все, что положено синхронизировать. Связи прервались, и стена погасла, вновь превратившись в совершенно обычную стенку два на два метра.

Мои колени подкосились и я обессиленно грохнулась на пол. Но сознания не потеряла, только перевернулась на бок и поджала колени, морщась от боли, которая пульсирует во всем теле. Так и осталась лежать, таращась из этого положения на преподов и тяжело дыша, как после стометровки.

Повисло тяжелое, словно туча, молчание. Преподы вытаращились в ответ и во взглядах проступило нечто пугающее. Чистослов определенно не мог поверить в увиденное и молчал с вытянутым лицом, Сократис судорожно переводил взгляды на коллег, косясь на меня с неверием и дрожащим подбородком. Лимония лимонного цвета пучила глаза и не моргала. А Алекс…

На лице Алекса я прочла ярость, перемешанную с победным выражением. Его черные волосы растрепались, глаза светятся, сам смотрит из-под бровей с напором, а ноздри раздуваются, как у боевого быка. Он и прервал гнетущую тишину.