В 1958 году это был уже немалый городишко - около 30 тысяч жителей в черте города и тысяч около семи в пригородах.

Сейчас городок превратился в сити - небольшой сити по стандартам Лондона или Нью-Йорка, но порядочный по стандартам штата Мэн, где самым большим городом был Портленд, который мог похвастать своими 300 тысячами населения.

Такси медленно ехало по Мейн-стрит, (сейчас мы проезжаем мимо Канала, подумал Билл, - его не видно, но он течет там, в темноте). Затем они повернули к центру. Он предвидел, что здесь многое изменилось, но мысли об этом сопровождались глубокой тревогой, которой он не ожидал. Он помнил свое детство здесь, как страшное, нервозное время.., не только из-за лета 58-го года, когда они семеро встретились лицом к лицу с этим ужасом, но и из-за смерти Джорджа, из-за той страшной глубокой депрессии, в какую впали его родители, из-за постоянных насмешек над его заиканием. Бауэре, Хаггинс и Крисе постоянно подкалывали его после драки в Барренсе.

(Бауэре, и Хаггинс, и Крисе, о. Боже! Бауэре, и Хаггинс, и Крисе) И еще он думал о том, что Дерри был холоден, что здесь было трудно, Дерри не было никакого дела до того, живы они или нет, даже если бы они победили Клоуна Пеннивайза. Люди Дерри жили с этим Пеннивайзом во всех его обличьях, свыклись с ним, и пусть это было похоже на безумие, они научились даже понимать его, нуждаться в нем. Любить его? Может быть, даже и так.

Тогда почему же эта тревога?

Быть может, потому, что изменения в городе вызвали у него уныние. Или потому, что Дерри показался ему не таким значительным, как раньше, он как бы потерял свое лицо для него.

Театр "Бижу"исчез, вместо него была стоянка. Магазин Обуви и Кафе Бэллей Ланч, по соседству с театром, тоже исчезли. На этом месте построили филиал Северного Национального Банка со световым табло наверху, показывающим время и температуру по шкале Фаренгейта и Цельсия. Центральной аптеки, прибежища мистера Кина, там, где Билл когда-то покупал противоастматическое лекарство для Эдди, тоже не существовало. Аллея Ричардса стала каким-то странным гибридом под названием "минимол". Когда такси остановилось у светофора, Билл увидел магазин пластинок, продуктовый магазин и магазин игрушек, в котором продавалось "ВСЕ ДЛЯ ПОДЗЕМЕЛЬЯ И ДРАКОНОВ".

Такси с трудом продвигалось вперед.

– Сейчас приедем, - сказал шофер.
– Хоть бы эти чертовы банки поменяли свой обеденный перерыв. Извините, если я оскорбил ваши религиозные чувства.

– Все в порядке, - сказал Билл.

Удручающая цепь банков и автомобильных стоянок проносилась мимо них, когда они ехали вверх по Центральной улице. Миновав холм и проехав Первый Национальный, они стали набирать скорость.

– Нет, не все изменилось, - заметил Билл.
– "Аладдин" все еще здесь.

– Едва ли останется. Эти молокососы хотят и его снести.

– Тоже для банка?
– спросил Билл, какая-то часть его изумилась, а другая часть была в ужасе от этой идеи. Он не мог представить, что кто-то в здравом уме захотел бы снести этот шикарный купол со сверкающими стеклянными канделябрами, со спирально поднимающимися справа и слева лестницами на балкон, с гигантским занавесом, ниспадающим волшебными волнами, когда представление заканчивалось. Нет, только не "Аладдин", - прокричала та его часть, которая была в шоке от всего этого.
– Как они могли только подумать снести "Аладдин", ради какого-то банка?!

– Да, для банка, - сказал шофер.
– Этот драный Первый Торговый Окружной из Пенобскота положил на него глаз. Хотят снести "Аладдин", а вместо него поставить целый комплекс, как они это называют "комплексный банковский городок". Получили уже все бумаги из Городского совета, и "Аладдин" приговорен. Потом группа людей из старожилов организовала комитет, они написали петицию, маршировали и загнали их в лужу, потому что собрался публичный Городской совет и Хэнлон дал этим молокососам прикурить, он их вышвырнул.
– В голосе шофера послышалось удовлетворение.

– Хэнлон?
– изумился Билл.
– Майк Хэнлон?

– Да, - сказал шофер, - Библиотекарь, черный парень. Ты его знаешь?

– Да, - сказал Билл, вспоминая, как он встретил Майка тогда, в июле 1958 года. Конечно, опять были Бауэре, Хаггинс и Крисе...

– Мы вместе играли, когда были ребятишками. Пока я не уехал.

– И хорошо сделали, - сказал таксист.
– Этот хреновый сволочной городишко, извините мой...

– ..французский, если вы религиозный человек, - закончил вместо него Билл.

– Вот, вот, - повторил таксист спокойно, и они молча ехали некоторое время, а потом таксист сказал:

– Он сильно изменился, этот Дерри, но все-таки кое-что осталось. Городская гостиница, откуда я вас забрал. Скульптура в Мемориальном Парке. Помните это местечко, мистер? Когда мы были маленькими, мы думали, что там есть призраки.

– Да, я помню, - сказал Билл.

– А вот больница, узнаете?

Они проезжали роддом Дерри по правую руку. Позади него протекал Пенобскот, до того Места, где он встречался с Кендускеагом. Под дождливым весенним небом река отливала свинцом. Больница, которую вспомнил Билл, - белое деревянное трехэтажное здание с двумя корпусами по обе стороны - все еще стояла там, но сейчас она была окружена целым комплексом зданий, всего их было около двенадцати.