— Казаки ещё в шестнадцатом реке канал прорыли, — пояснил Тукай. — Когда вогулов повоевали. Чтобы потом по Чусовой из моря товары таскать.

Примерно через часа два Тукай снова указал в окне куда-то на горизонт.

— Вон, видишь те конструкции? Это Ирбитский космодром. Самый молодой, всего пару лет назад доделали. Скоро на Луну с него будут запускать.

— Сколько на Луне население сейчас? — как-то слёту спросил я, чем вызвал дружный хохот спутников.

— Кто тебе скажет-то? Всё под секретом, только отдельные факты всплывают.

На вокзале в городе Надеждинск мы выгрузили груз — приличных размеров ящик, который нести можно было только вдвоём, затем перекусили какими-то чрезвычайно жирными пирожками и позвонили клиенту.

— Ждите машину, — сухо ответили там и бросили трубку.

Городок был небольшой, меньше сотни тысяч населения, в нём виднелось две новеньких высотных стекляшки, а все остальные дома стояли пятиэтажные, многие — с облупившейся краской. Группки местных на привокзальной площади смотрели на нас косо, а на наш груз — с большим интересом. Удивительно, но откровенной алкашни я не увидел даже в такой дыре, все были в одинаковых серых куртках и кепках и выглядели трезвыми. Многие — с северными круглыми лицами. Но определённая северная нищета даже тут немного проглядывала, а вместе с ней — и особый криминальный взгляд.

— Как баря думаешь, мы их всех одолеем, если толпой полезут? — спросил Мигран. — Я бы лучше свалил.

— И я бы свалил, — кивнул Тукай.

— Главное не оборачивайтесь. Опасны разве что те трое, слева, у магазина, — сказал я.

— Уверен? — спросил Тукай и покосился. — Почему?

— Потому что все остальные глазеют на нас и болтают, посмеиваются. А они трое стоят молча, и смотрит из них в нашу сторону только один.

По счастью, внедорожник прибыл вовремя, его вёл весёлый довольный дядька.

— К барыне, значит, едете, — сказал дядька. — Это хорошо! Давно вас ждали. И вашего парня.

— Парня? — переспросил Тукай. — Что вы имеете в виду?

— А, вы же не заглядывали в посылку. Ну, ничего, при распаковке увидите. Рудокоп-автоматон это. Голем, то есть. У барыни ж шахта своя, а за крепостных шахтёров сейчас такие налоги, что ужас. Вот, приходится изобретениями пользоваться.

Наконец, нам открылась живописная деревенька на берегу реки, я машинально стал искать глазами усадьбу, но ничего такого не оказалось. Мы остановились у абсолютно не примечательной старой избушки, выделявшейся, разве что, ровным целым забором.

— Пройдёмте, — сказал водила. — И давайте скорей, барыне скоро выходить.

— Чувствуешь? — спросил Тукай, замерев на пороге.

Я прислушался к ощущениям, и кивнул.

— Чувствую. Что за…

Примерно так же мощно говорил о себе нулевой навык, только когда сенс моего уровня стоял в шаге от меня. Тут же никого, кроме нас четверых, не было. а воздух с каждым шагом всё больше гудел от силы.

— Рекомендую вашему слуге остаться у входа, — сказал водитель, оставив нас на небольшой кухне. — Графиня встретит вас спустя минуту.

И она вышла. Это была статная худая женщина, с холодным лицом, которому можно дать и двадцать пять, и сорок пять лет. На ней было длинное изумрудное платье, а на голове — странный убор, напоминающий корону. От её взгляда кровь стыла в жилах.

Никогда не думал, что такое может произойти, но меня даже начало подташнивать от мощности её силы. Хозяйка медной горы, подумалось мне. Сколько у неё процент сечения? Двадцать? Тридцать?

— Пошёл вон, — скомандовала она Коскинену, едва взглянув на него. — А с тобой, Эльдар, мы поговорим.

Глава 26

Прозвучало это весьма агрессивно, и Коскинен испарился, как и сопровождающий. Потом строго посмотрела на меня.

Только тогда я понял, что с такой интонацией произносят имя человека, про которого знают если не все, то очень многое. Она посмотрела на меня.

— Чего остолбился?

— Ваше высокоблагородие…

— Елизавета меня зовут.

— Елизавета Николаевна, прошу прощения.

— Ну вот. Можно и без отчества. Оно все равно меняется каждый десяток лет. Ладно, сперва — уладим все формальности с доставкою, — сказала она, присев рядом с ящиком. — Так, как он разбирается?

Я потянулся помочь, но никакой помощи не потребовалось: внешняя упаковка лопнула, и фанерный ящик с треском раскрылся на ковре в развертку, как картонный кубик.

Внутри была сложенная в четыре раза и переложенная надувными пакетами фигура, похожая на безголовый манекен — две суставчатые ноги, две руки, сложенные у груди. А затем она резко поднялась и замахнулась рукой на меня.

Графиня поднялась и усмехнулась, проследив за моей реакцией: я не вздрогнул, не пригнулся и не отпрянул, остался стоять на месте.