Конечно, последнее прозвучало глупо. Примерно как признаваться хозяйке съемной квартире в том, что собираешься прожить в ней несколько лет, а перед выселением поджечь.

Все планы летели к чертям.

— В общем, так, гость мой, — твердо сказала она. — О нашем разговоре никто из Общества более не узнает. Но не прими как ультиматум — ситуация вынуждает. Определись в ближайший месяц, за кого ты. Скажем, до седьмого июля.

— Иначе что? Поймите, если убьете меня — придут другие, в инструментарии которых совсем иные методы усечения ветвей.

— А много ветвей? — прищурилась, посмотрела на меня графиня.

Вопрос прозвучал как чистой воды любопытство.

— От сотни тысяч до сотни миллионов. Я был в сотнях из них.

— И наш мир не хуже других, ведь так? Ты зря считаешь, что Обществу не хватит сил и навыков противостоять вашей братии. Дать финальную битву, когда наступит время. Более того, вы, мусье Секатор, весьма глубоко скрываете от себя страх — страх того, что будет далее, если вы нарушите обещание своему старому хозяину. И, поверьте, я помогу избавить от оного. И помогу. Вам всего лишь нужно выбрать верную сторону. А чтобы вам было легче совершить выбор… вам, подпоручик, полагаются чаевые…

В еe протянутой руке был маленький полиэтиленовый пакет. В нём лежала пара десятков огранённых камней — весом больше пяти карат каждый, переливающихся от розового до тёмно-бордового.

— Спасибо, графиня. Можно, всё же, вопрос? Кто вы? То, что вы глава Общества — я понял, я имею в виду…

— Меня зовут Елизавета, Эльдар, — вздохнула она. — Я думала, что ответ очевиден. Если не догадаешься сам — другие всё расскажут и объяснят. Если ты выберешь верный путь — мы ещё неоднократно с тобой свидемся. Мы же очень похожи, Эльдар. Иди. Твой финн и его подручный уже заждались. Ах, да, едва не забыла — пока мы говорили, Ануку ты, похоже, потерял.

Последняя фраза сперва почему-то вылетела из головы, и я вышел на улицу в состоянии лёгкой контузии.

— Идём, — скомандовал присевшим на лавки у ворот спутникам.

Водитель пошёл с нами, проворчав что-то вроде:

— Ну вообще — команды подвозить не было, но ладно уж, ладно…

— Что там было, Эльдар? — тихо спросил Коскинен. — Это какое-то безумие. Я никогда не встречал настолько сильного человека. Миграна чуть не стошнило.

— Очень сильная дама, — проговорил я. — Наверное, потому и живёт в глуши, что в городе бы всех вокруг тошнило.

На улице стемнело. Когда мы садились в машину, телефон прорезался сообщениями и оповещениями о пропущенных звонках.

Сперва я подумал, что это от коллег, но оказалось всё куда серьёзней.

«Искандеръ — 3 пропущ.»

«Неизвестный номер» — 2 пропущ.'

«Игорь Антуанеску» — 1 пропущ.'

Я вспомнил последние слова графини — и холодок пробежал по спине. «Ануку ты уже потерял».

Я быстро набрал Искандеру, когда мы уже выехали. Взял трубку со второго раза, в трубку тут же заорали.

— Их полтора десятка! Двоих уже сняли! Деда Василя убили! Твою мать, что за шваль ты к нам привёл?!

— Сколько вас там?! Вы где?

— Закрылись в хоромине в подвале! Анука здесь! И парень-сенс, он уже месяц здесь живёт, он пытался… ладно, забей! Я про что, она требовала позвонить, спросить разрешения!

— О чём?

Нас прервала очень близкая стрельба.

— Снять! Снять ошейник?

— Конечно, мать его, пусть снимает!

Звонок прервался. Тукай обеспокоенно смотрел на меня.

— Что-то случилось?

— Случилось.

— Это касается нас?

— Возможно.

Пока я не до конца понимал, что происходит. Нет, с одной стороны — всё было очевидно, Ануку пришли похищать. С другой — очень хотелось бы определиться, кто именно. Чтобы прояснить ситуацию, я всё-таки набрал Игорю.

— Ты уже в курсе, Цим-циммер? — раздался ехидный голос.

— В курсе чего?

— В курсе, что тебя ожидает большой сюрприз…

Я приготовился говорить следующую фразу, но в тот же момент что-то свистнуло, звякнуло в темноте салона. В первый миг я не понял, но затем почувствовал боль в плече, увидел порванный изголовник сиденья водителя. А затем водитель уткнулся носом в сиденье, завернув руль в сторону.

— Ложись! — рявкнул я, но машина уже летела в кювет.

Глава 27

В отключке я был недолго. Когда очнулся, понял, во-первых, что мы живы, а во вторых, что дико болела голова, по лбу стекала кровь. Мы лежали под углом в сорок пять градусов, водитель точно был мёртв, про камердинера я точно не мог сказать. А Коскинен был жив. Я отстегнул ремень, вылез сам, помог ему выбраться.

Попытался восстановить в голове. Машина, судя по всему, перевернулась полтора раза и упала боком на столб, который задержал её падение вниз по склону. Ландшафт, освещённый полной луной и фонарями дороги, больше напоминал степной, чем привычный североуральский: вокруг простирались поля, а в сотне метров виднелась жидкая лесополоса.