— Подходите через пять минут к выходу. И прихватите телефон.

Я вышел и встал в толпе курящих парней весьма люмпенского вида — те недобро зыркнули на меня, один попросил закурить с явным намерением быкануть, но его приятель остановил:

— Тише будь, Сань, волына при eм, при исполнении хлопчик.

— Мерси, — немного хищно осклабился я.

Курящая компания к моменту, когда уборщик вышел на улицу, благополучно рассосалась.

— Мобильник, — я протянул руку. — Через пять минут получишь его обратно.

— Ваш благородие, не забирайте, у меня старенький телефон… — захныкал он.

Я достал из кошелька и показал купюру.

— Я что, похож на гопника? На люмпена, то есть. Давай сюда.

Он достал трубку — действительно, очень древнюю, которая наверняка стоила дешевле объявленной мне суммы. Постоял в нерешительности, я не выдержал и вытащил мобилу из руки, засунув в смуглую ладошку купюру.

— Не бойся, я сам боюсь.

Конечно, это не отменяла риска, что меня вычислят — если в подобных шпионских играх в обычных мирах я был мастером, то сейчас был ещe фактор магии. Но, тем не менее, я открыл свой телефон, перенабрал номер Андрона и набрал ему сообщение:

«Тройка пик, триста у тракториста. Три недели, яндекс-доставкой. Привет от покерного клуба „Князь и Шут“»

Затем я позвонил с этого же телефона Евгению.

— В понедельник. В Гюнтере на Тульской.

— Вы кто?

— Дед Пихто. Стекляшки хотел же?

— А! Погоди! В каком из — их на Тульском проспекте штуки три?

— В самом южном, — сказал я и положил трубку.

После этого стер переписку и журнал вызовов, затем благополучно вернул мобильник парню, а затем выгреб из кармана еще два рубля мелочью.

— Чаевые. И, знаешь что — змерься, — порекомендовал я напоследок. — В тебе процента два сечения. Есть школы для крепостных, можно обратиться через петицию в дворянский дом

— Да?.. — он захлопал глазами и начал какой-то длинный рассказ. — Да, на самом деле, мне уже намекали, я думал, шутят, но, возможно, мама говорила, что отец был…

— Прости, мне некогда. Спасибо.

— И вам спасибо, барин!

Я же продолжил прогулку. Чем ближе было к «часу икс», тем большее волнение я испытывал. Черт, какое же это приятное, окрыляющее волнение. Искренне не понимаю людей, которые пытаются бороться с этим чувством, считают, что это проявление неуверенности. Танец гормонов и психологических паттернов перед свиданием — абсолютно нормально и естественно, скорее, ненормально было бы, если бы его не было.

Я прошелся по Летнему саду, обнаружив там цветущие кактусы октинии, юкки и финиковые пальмы. Прошелся по скверу с художниками и разными мелочевщиками, купив маленькую открытку и мохнатый брелок в форме совы. В 16–30 я уже был на вокзальной площади, на пересечении Невского и Лиговского. Начался мелкий дождь, а зонт я по недоразумению не взял. В какой-то момент я уже уверил себя, что она не придет, но в 16–55 пришло сообщение:

«Опоздаю на 10 минутъ».

Ну, где десять минут — там и пятнадцать, и двадцать, и полчаса. Дождь стал сильнее, и я вынужден был спрятаться на автобусной остановке. Сидевший в углу забулдыга — грязный, пахнущий мочой и сивухой — посмотрел на меня осоловевшим взглядом, после чего меня словно что-то ужалило в мозг. Только тогда до меня дошло, что его процент сечения не меньше моего. А затем раздался его голос:

— Б-бабы… свиданка, да? Любишь еe, хочешь? См-мотри, парниш, всe из-за них можешь потерять… я всe потерял… имение было… деревня… ананасовая плантация…

Он продолжил бубнить что-то дальше, но я пропустил все мрачные пророчества мимо ушей и продолжил ждать.

Еe фигурка появилась на противоположной стороне площади. Она была с коричнево-белой студенческой форме, с сумочкой на плече, а над головой был огромный черный зонт, под которым, казалось, мог бы поместиться целый взвод солдат. Она увидела меня, шагнувшего из-под карниза остановки под струи дождя. Отвела взгляд в сторону, чтобы кокетливо сделать вид, что не замечает меня, и зашагала по пешеходному переходу вперед.

Нас разделяло сорок метров длинной «зебры». Трамвай остановился, пропуская еe. Интуитивно я посмотрел направо, и увидел, как по Невскому несется мотоциклист, закованный в броню. Мигал синий свет светофора на поворот, и я понял — он планирует проскочить, не видя из-за трамвая, что хрупкая девушка с зонтиком переходит дорогу.

— Нинель!! — заорал я, но из-за рeва двигателей она даже не повернулась в мою сторону.

Глава 32

Всe решала пара секунд. В первый миг я подумал, что уже потерял любовь всей моей — нынешней — жизни. Во второй миг — вспомнил, что я могу её спасти: выставил руку, быстро напел мотив, которым я вызывал кинектирование нью-йоркского дрона и выставил руку вперёд с намерением столкнуть мотоциклиста.

Слишком далеко, пронеслась мысль. И слишком близок мотоцикл к Нинели — их разделяло всего три метра. Но моя сенс-манипуляция всё-таки сработала. Правда, уже через секунду после того, как сработала другая, чужая. Бомж на картонке в углу остановки погрозил кривым мозолистым пальцем мотоциклу, и тот встал на дыбы, резко остановившись рядом с трамваем. Колесо словно впечаталось в землю, а следом мотоцикл упал на бок в нашу сторону, словно я потащил за невидимый канат. Байкер вылетел из седла, но уцелел — пролетел прямо перед носом Нинели, лишь слегка задев её край зонта, и грохнулся об асфальт, прокатился на пластиковой «черепахе».