— Ну может, Вы до этого пробовали.

— Похоже, ты меня плохо слушал, когда я тебе рассказывала про завещание мастера.

— Я помню, что он велел отдать меч достойному, хотя до сих пор не могу поверить, что это я.

— Ну и как тогда, по-твоему, я могла что-то пробовать, если меч мне отдали на хранение, а не во владение?

— Я сказал глупость, простите. Просто Вы так уверенно говорите о мече, что я решил, будто Вы всё о нём знаете.

— Не всё, но достаточно. Я видела, как им пользовался учитель, плюс он мне многое рассказал. Давай уже доставай его из ножен.

Я осторожно извлёк меч из ножен и аккуратно повертел в руках. Солнечный зайчик блеснул на клинке. Это было красиво, но это было всё. Светиться изнутри клинок не собирался. Впрочем, он и без этого был прекрасен.

Если Романов меня не обманул, то я держал в руках не просто Великий артефакт, а самый уникальный из этой категории и, возможно, сильнейший. И к своему ужасу я вдруг осознал, что боюсь не то что рубить этим клинком деревья и камни на тренировке, но даже просто его неправильно держать. Вот что значит, харизма Великого артефакта.

— Хватит уже любоваться им, — прикрикнула на меня бабушка. — Возьми меч нормально и попробуй ощутить его пульс.

Это было, конечно, красиво сказано, но я не знал, как можно ощутить пульс у металлического предмета. Но на всякий случай провёл ладонью по клинку от гарды до его середины, словно погладил.

— Что с тобой сегодня? — спросила бабушка. — Ты чего его гладишь? У тебя девушка есть, её гладь. А это оружие.

— А как я должен ощутить его пульс? — разозлился я. — Запястье у него прощупать?

— Рукоять крепко сжать!

— Сразу бы так и сказали.

Я схватил меч за рукоять двумя руками и сжал её изо всех сил. Мне показалось, что мой пульс от этого участился, но никакого пульса меча я не почувствовал.

— Пойди и сруби дерево, — сказала бабушка.

Я выполнил задание — срубил ближайшую сосну. Я специально выбрал не очень толстое дерево и управился с двух ударов. Правда, никакой магии при этом я не заметил, ну разве что магию хорошо отточенного лезвия.

— Ясно, — сказала бабушка, подошла к другой сосне, наложила на неё какое-то заклятие и кивнула, предлагая мне срубить и это дерево.

Я срубил. И опять меч отработал в режиме топора. Дерево несколько раз вспыхнуло, когда с него слетали защитные заклятия, но клинок — нет.

— Вам не кажется странным, что меч справился с заклятиями, не активировав магию? — спросил я.

— Не кажется, — ответила бабушка. — Я наложила на дерево довольно слабую защиту от физического урона. Такая слетает от применения физической силы. Меч её просто разрубил. Сейчас поставлю более сильную и сложную.

Бабушка наложила заклятие на очередную сосну и скомандовала:

— Действуй!

Я подошёл к дереву и рубану его мечом. В этот раз защита оказалась посильнее — клинком я лишь снёс кусок коры. Размахнувшись, я ударил второй раз, третий, четвёртый. Толку не было. А вот на пятый раз меч ярко вспыхнул, и дерево рассыпалось в труху примерно на метр выше и ниже от места удара. Видимо, меч понял, что одной физической силой это дерево не срубить.

— Уже лучше, — сказала бабушка. — Что-нибудь почувствовал?

— Ничего необычного, — ответил я.

— Тогда усилим защиту.

Так мы снесли ещё три дерева — бабушка ставила каждый раз всё более серьёзную защиту, я лупил по дереву мечом, в какой-то момент клинок понимал, что надо подключать магию, вспыхивал на секунду, и середина дерева превращалась в труху.

Со следующей жертвой наших экспериментов — огромным дубом бабушка возилась особенно долго. Я же смотрел на эту подготовку, и мне стало жалко дерево. Возможно, оно простояло в этом лесу сто, а то двести лет, и вот сейчас я должен был его уничтожить ради тренировки.

— Жалко дерево, — сказал я не выдержав. — Ему, наверное, лет сто.

— Жалко будет, если англичане захватят Карелию и всё здесь вырубят, как в Канаде, — заметила бабушка и продолжила накладывать заклятия.

Закончив, она кивнула, приглашая меня начать рубить.

Первые три удара ничем не отличались от ударов по предыдущим деревьям — защита работала, я сносил своим острейшим клинком лишь небольшие кусочки коры. А вот на четвёртом ударе меч словно отпружинило от дерева, а по поверхности дуба пробежались огоньки.