Поздно вечером Васо попросил сестру позвонить Андро домой. Или в управление. Андро нигде не оказалось. Это еще больше встревожило Васо. Ночью он спал из рук вон плохо. Не успел утром прийти к нему врач, как Васо тут же спросил об Андро. Может, и Андро лежит где-нибудь в больнице. Нет, отвечал врач, с ним все в порядке. Просто вчера вечером он уехал в Тбилиси в командировку. Но Васо не понравился тон врача и то, что он смотрел куда-то в сторону. С чего бы это?

Все что угодно мог предположить Васо в своих думах об Андро: и то, что его треплет новый приступ малярии, и что он серьезно заболел или, в худшем случае, даже погиб, когда Риони прорывал дамбу. Но то, что действительно случилось с Андро, Васо никак не мог себе представить.

Начальник управления, парторг и другие сослуживцы Васо, убедившись, что он уже идет на поправку и что его жизни больше не угрожает смертельная опасность, перестали к нему наведываться, стремясь избежать расспросов об Андро. Они передавали ему гостинцы с нянечкой, писали записки, спрашивали по телефону о здоровье, но приходить не приходили.

Это еще больше возбуждало подозрения Васо.

«Уже две недели прошло. Что столько времени делать Андро в Тбилиси? И какие такие там дела? Ведь Андро и дня лишнего не задерживался в командировках. А может, он вообще никуда не ездил? Нет, с ним что-то случилось неладное...»

Наконец-то Брегвадзе разрешили вставать и выходить из палаты. Он запросто мог зайти в кабинет дежурного врача и позвонить Андро. Но он никак не мог на это решиться. Что-то удерживало его.

Он никого уже не расспрашивал о Гангия и запрещал себе о нем думать. Он все еще был слаб и едва держался на ногах. Плохие вести могли вконец подкосить его. Стремясь убить время, он много читал. Врач запрещал ему читать. Но он не слушался.

Васо не слишком заботился о себе. Половину зарплаты он всегда аккуратно пересылал племянникам в Тбилиси. Единственный свой костюм, пальто и обувь он носил годами. Глубоко образованный и знающий инженер, он мог и жить, и работать в прекрасных условиях, где только душа пожелает.

В Тбилиси он работал начальником отдела в системе водного хозяйства. Квартира у него была что надо да и зарплата приличная. Он самозабвенно любил театр, кино, любил бывать в кругу писателей и людей искусства. Был завсегдатаем диспутов и литературных вечеров. В общем быт его был налажен, а жизнь упорядочена. Но только началось осушение Колхидской низменности, его сразу потянуло туда. Не долго думая, он бросил все и поехал на Колхидскую стройку. Какие только невзгоды не испытал он тут: жил в бараках, сам стирал одежду и постельное белье, стряпал, питался в рабочих столовках, дневал и ночевал в лесу и на болотах, и тем не менее был доволен своей жизнью.

Гангия был его близким другом. Они прекрасно знали характер и нрав друг друга. Часто спорили, когда их мнения не совпадали. И споры эти всегда были принципиальны. Андро привлекало в Васо именно то, что он был придирчив, упрям и беспокоен. Зато и бескорыстен, беспредельно предан людям и делу. Ради человека он не пожалел бы даже жизни, но ради справедливости не пощадил бы ни друзей, ни близких, ни старших, ни младших. Потому и не хватало ему времени для себя. Так и дожил он до седых волос.

Где бы он ни работал, на строительстве или на производстве, он всегда был сторонником размаха, масштабности. Если не хватало средств, техники, рабочей силы, времени, он упорно и неотступно, где только можно, добивался необходимых средств, техники и рабочей силы. Что же касается времени, то он всегда жил завтрашним днем, будущим. И работал он для этого самого будущего.

Исидоре Сиордия пришел на строительство, движимый яростным желанием мести. Однако к тому самому месту, где некогда бесславно сгинул в болоте его отец Татачия Сиордия, взводный меньшевистской гвардии, он даже близко не подходил. Да что там близко, он старался вообще не переходить на правый берег Риони.

Если Важа Джапаридзе за чем-либо посылал его на правый берег, где располагался Чаладидский участок, Исидоре всегда находил отговорки или норовил послать туда кого-нибудь другого.

Теперь, когда стройка переместилась на правый берег, перед Исидоре во весь рост встал выбор: либо перейти работать на Чаладидский участок, либо вообще уйти со стройки. Уйти со стройки он не мог — ведь тогда пришлось бы изменить клятве, данной у отцовской могилы. Всего лишь раз побывал Исидоре у болота, в котором нашел свое последнее пристанище Татачия. Исидоре ни за что не осмелился бы прийти к этому месту в одиночестве. Впрочем, он и не знал, где находится это самое болото. Люди посоветовали ему обратиться к Гудуйе Эсванджия, который знал каждое болото в округе. И Исидоре последовал доброму совету.

Избегающий людей лесной человек так сказал Исидоре Сиордия:

— Не с добра преследовал твой папаша посланца Ленина Вардена Букия. В мою хижину шел Варден. Ради народного дела собирались там большевики. Вот и надумал предать их твой отец. Но болото преградило ему путь, связав его по рукам и ногам. Здесь и нашел свою могилу предатель. Поостерегись, парень, ходить дорогой, которой следовал твой отец, — к добру это не приведет! — Если кто был не по душе Гудуйе, он так и обращался к нему — «парень».